Искра и Тьма

Девушка ушла далеко, но пущенный по следу нукерi Улеш, или, как его чаще звали, Унэгii не торопился. Он не должен ее спугнуть, иначе она убьет себя.

Унэг услышал усталое, с присвистом, дыхание наложницы. Она бежала весь день. Бежала бы и ночью, но силы покинули ее. Тело ломит, во рту пересохло, и страх притупила апатия после дня долгого пути по изнуряющей жаре. Точно так же сдается загнанная косуля после долгого преследования. Хотя нет, звери дольше сопротивляются. Люди слабее.

Еще немного, глаза ей смежит сон, и она уснет прямо на холодной земле, на жухлой листве, среди кривых корней, стелющихся по склону. Он подождет. Он знал, что наложница в его руках. Работа выполнена. Всё как всегда. Эти рабы глупы, словно овцы. На что они надеются, когда осмеливаются на такое? Унэг не знал и не хотел знать. Ему было всё равно.

Прислушиваясь, кочевник встал и, приготовив аркан, подкрался к беглянке. Какое-то время воин разглядывал девушку. Действительно прекрасна.

Спустя мгновение он опомнился. Она принадлежит Хайсе, этому потному, вонючему и слюнявому обжоре, и Унэг вернёт ее. О том, что будет дальше, он старался не думать.

Воин наклонился к наложнице и быстро выдернул нож из-за ее пояса. Девушка проснулась и замерла.

Почему-то она ожидала увидеть именно его – хмурого, молчаливого, загадочного. Смуглое лицо, словно высеченное из камня; нос сломан и слегка свернут набок, тонкие губы твердо сжаты, а глаза…

Черные глаза задумчиво, бесстрастно осматривали ее. Млада так и лежала, не в силах пошевелиться от ужаса, и Унэг спокойно связал ей руки.

– Убей меня, прошу, – произнесла она. Слеза стекла по щеке. – Убей, прошу тебя, багатур.

– Вставай. Пошли. – Он потянул пленницу за собой.

Выбравшись из оврага, Унэг крикнул. На зов прискакал конь. Громко всхрапнув, он ткнулся в плечо хозяина

– Я здесь, Эдаар, здесь. – Унэг потрепал коня по гриве.

Ночь незаметно накрыла степь темным одеялом. Последние лучи солнца окончательно угасли, и на небе появилась бледная луна.

– Мы переночуем здесь.

Унэг развел костер. Другой конец аркана, которым кочевник стянул руки девушке, он привязал к своему поясу.

– Скажи что-нибудь, – взмолилась Млада. – Пожалуйста.

Унэг молчал, глядя на огонь. Он отломил кусок пшеничной лепешки и протянул девушке.

– Поешь.

– Зачем? – едва слышно спросила она. – Зачем мне есть? Разве не на смерть ты меня поведешь? Не лучше ли поскорей умереть?

– Ты мне надоела, женщина. – Унэг нахмурился, потом сказал: – Хорошо. Скажу так.