Семь отравленных яблок

Я как раз растеряла все свои розовые иллюзии насчёт этой жизни и своего места в нём, а они искали постоянный «источник».

Кровь для них не еда (едят они, поверьте мне, пищу совершенно обычную и притом в немалых количествах!), а словно солнечный свет для растений — без него обойтись можно, но вот расцвести не выйдет.

— Лучше? — выражение глаз Арро тяжело прочесть, но в бархатном голосе звучат нотки беспокойства.

Киваю в ответ, вызвав этим приступ головокружения. Арро недовольно цокает языком, присаживается передо мной на корточки:

— Бланш, тебе надо отдохнуть и поесть, — заметив, что я собираюсь возразить, он продолжает твёрдо, — Не вздумай! Мы сами всё приготовим и позовём тебя.

Он встаёт, подавая мне руку:

— Я помогу тебе дойти до кровати.

Внезапно подлетевший Нэйд обхватывает мои ноги, уткнувшись зарёванной мордашкой в колени. Его голос срывается от рыданий:

— Ы-ых, прости-и-и... Бла-анш... Я та-ак винова-ат...

Глажу его по мягким волосам. Нэйд поднимает голову, наполненные слезами глаза похожи на драгоценные изумруды. Вытираю мокрые ручейки с его щёк, лицо малыша кривится в приступе плача:

— Я просто оч-чень соску-учился! А-а-аы-ы-ы... Я больше никогда так не бу-уду! Прос...

Арро поднимает брата за шкирку, словно нашкодившего котёнка, и тащит его к двери. Успеваю лишь крикнуть вдогонку:

— Я не сержусь, Нэйд!..

Я действительно не сержусь, и Арро понимает это. Вздыхает, подтыкая мне одеяло:

— Ты слишком мягка с нами, Бланш.

— И с тобой? — мой голос звучит всё ещё хрипло.

— И со мной, — он улыбается, поправляя мои подушки.

Ловлю его за руку, заглядываю в непроницаемые глаза:

— Я очень давно не «кормила» тебя, Арро. Может...

— Это так не работает, глупая, — он аккуратно высвобождает свою руку и, проведя ей по моим волосам, направляется к выходу.

Взявшись за дверную ручку, он замирает и произносит, стоя ко мне спиной:

— Прямой твоей вины в том, что ты так критична к себе, нет.