Василиса

Только глянь… Глянь, какая ты мурзатая! Неси своё ведёрко, девочке так не положено ходить. Обработаем раны, я как раз приготовила мазь.

Мира расслабленно выдохнула и исполнила просьбу. Инга налила туда тёплой воды, обмахнула рушник и стала аккуратно вытирать лицо, колени и локти дочери. Затем вдруг остановилась, заглянула ей в глаза и спросила:

— Разве ж я била тебя когда? Или ругала? Почему испугалась?

Девочка долго молчала.

— Сама не знаю… Постоянно кажется, что кто-то обидит.

Женщина отложила рушник в сторону и стала аккуратно наносить мазь на раненые места.

— Сегодня же вечером я поговорю с их родителями. Опять.

Мира вдруг вскочила, как ошпаренная.

— Не надо! Они и так меня боятся, а если ещё и ты вмешаешься, вообще ненавидеть будут!

— А сейчас любят что ли?

— Нет, но… Ты не понимаешь!

— Чего же я не понимаю, дитя моё?

— Что я тоже хочу играть с друзьями. Хочу быть, как все остальные. И с нормальными глазами, а не как у змеи! Серыми или голубыми, как у тебя. Ты говорила, у папы карие… Тогда как у меня такие уродливые получились?

— Не говори так. Боги задумали тебя такой, какая ты есть, и ты должна быть благодарна за свою прекрасную особенность.

— Ага! А калеке Касперу тоже нужно быть благодарным богам за то, что он родился без двух ног? Глупые эти ваши боги! Если бы они были умнее, то не было бы на свете зла, и уж тем более они не дали бы моему отцу погибнуть на войне!

Мира раскраснелась и вылетела из дома, спотыкаясь о пороги. Инга прекрасно знала, чем её дочь будет занята в ближайший час: сначала она спрячется в пристройке с дровами, просидит там до тех пор, пока не словит занозу, затем залезет на черешню и будет бросаться косточками в забор, а потом соберёт букет полевых цветов и принесёт их на кухню в качестве извинений.

Мира выбрала именно эту черешню из десятков других лишь по одной причине: с её верхушки открывался вид на дома Нины, Ивара и Даны.

Почти каждый вечер Мира наблюдала за тем, как живут её друзья-недруги, и понимала, почему они ведут себя так, а не иначе.

Ивар с жил отцом недалеко от пристани, и старшие ребята его постоянно то словесно задирали, то в шутку перекидывали через плечо и вертели, словно тряпичную куклу, то просто таскали за шиворот, а иногда даже сталкивали в воду, зная, что тот совсем не умеет плавать.

Дана жила на втором этаже таверны со своей матерью, которая была красивой женщиной, но это не сразу можно было рассмотреть за рано появившимися синяками под глазами и морщинками.