Песнь надежды

Не чувствуя гудящих ног, он медленно начал взбираться вверх, натянув на спутанную рыжину капюшон.

Было ещё совсем раннее утро, край неба слегка окрасился фиолетовым, и в первую секунду он не разглядел, а потом...

Везде была кровь. Его вчерашние знакомые и те, от которых он бегал уже много дней.

Серая одежда торговцев, "серая смерть", "серая паутина", "серые щупальца", как называли их люди, мелькала повсюду. И среди них вихрем проносились две фигуры в белом. Белая ткань закрывала лица и волосы, костюм полностью скрывал тело.

Людей крали в рабы специально обученные воины. Тихо, быстро, незаметно. Но уличные музыканты были быстрее и бесшумнее. Двумя светлыми тенями они двигались в грязном пятне среди травы, иногда казалось, будто они летают по воздуху. Теперь было ясно видно, что они принадлежат к народу великой пустыни и великой реки. Их острые, тонкие кинжалы впивались в плоть и несли смерть.

Мальчишка однажды видел светлые тени, промелькнувшие в небе. Его мать упоминала, что это драконы, живущие на ее родине, где раньше всего восходит солнце. Может, будь они людьми, они были бы такими...

...Первая мысль оказалась панической. Как его выследили?! Куда теперь бежать?

Вторая окатила холодом, убирая эмоции. Их задержат. Надо уходить в пустыню.

А потом он совершил чуть не ставшую роковой ошибку. Оступился на спуске.

— Вот и ты, паршивец!

Он успел броситься в сторону за сотую долю секунды, как мимо, почти касаясь плеча, просвистел дротик. Он видел их раньше. И видел, как забирают усыпленных людей. Как тюки с грязным бельем.

А в следующую секунду раздался хрип: тонкое лезвие мужчины-музыканта достигло горла нападавшего.

— Беги! Сейчас тут ещё десяток набежит, они за тебя столько золота получат, если поймают...

...Следующие минуты, часы, дни он почти не помнил. Только опаляющее дыхание пустыни, раскалённый песок, раскалённое небо словно испытывали его. Друг?.. Враг?.. Убить? Пощадить?

Песок в одежде, горькая соль на губах. Потом, кажется, он падал и уже просто полз. Вперёд, только не оглядываться, не бояться, не чувствовать ничего. Боль, дикая жажда — он экономил фляжку до последнего, пил понемногу. Неслышные укусы лисёнка, который увязался за ним и тянул за рукав, когда он лежал ничком, не в силах пошевелиться. И он делал новый рывок...

Он потерял счёт раскаленным дням и ледяным ночам, но вдруг пустыня отступила. Крошечный островок оазиса встретил его шумом родника среди камней.