Однажды суровой зимой

Больной нос и обветренные губы щипало. Но вместе с тем пришло ощущение покоя и расслабленности. Похоже, травы в отваре имели какое-то действие.

Маленькая дверца снова приоткрылась, впуская в комнатку густые клубы пара. В них, как румяная валькирия из дыма победных костров, показалась хозяйка хижины.

- Пойдем, - она подошла к нему и принялась скидывать одеяла. – Я растопила баню. Отмоем тебя, согреем и выгоним всю хворь из костей. А потом уже поговорим. Только чур без обмана. Хорошо?

Он зачем-то согласно кивнул, хоть и сам не очень понял, зачем.

Оперся на девичье плечо в мягкой вязаной кофте и проковылял сквозь маленькую дверцу в тесную кладовку. Всевозможная утварь, склянки и ящики громоздились здесь на полках и в шкафчиках. Оттуда вела еще одна дверца, низенькая и крепкая. А за ней скрывалась маленькая сильно натопленная банька, в которой за паром не было видно ничего, кроме печурки, лавки и купальной бадьи с горячей водой. В помещении царил полумрак. Свет исходил лишь от огонька в печурке. На ней угадывалось нечто белое, сложенное аккуратной стопкой. Вероятно, чистая простыня.

- Но как, - юноша хотел было спросить, откуда у нее так много воды в мороз, и как ей вообще удалось растопить баню столь быстро.

- Я же лесная колдунья, - девушка скинула с себя шерстяную кофту, потому что в помещении было очень жарко, и принялась помогать гостю избавляться от грязной заскорузлой одежды.

В других обстоятельствах это могло бы показаться ему неуместным, неправильным и чересчур фривольным.

Но только не теперь. Он не мылся уже несколько месяцев. Поэтому его совершенно не волновало ни кто его раздевает, ни как это выглядит со стороны.

- Ну и худой же ты, - она нахмурилась, когда стянула с него пропитанную потом рубаху.

Он поежился, отвернулся, чтобы поскорее стянуть штаны, обмотки с ног и исподнее и поскорее залезть в воду. Девушка собрала его вещи.

- Я попробую это привести в порядок, но не обещаю, - она скомкала все и затолкала под скамью, а затем присела на нее.

– Проще все сжечь.

Но он словно бы и не слышал. Сел в горячую воду так глубоко, как только смог. Откинул голову на край бадьи, закрыл глаза и тихонько застонал. Кожа ныла.

Поднимавшийся пар выдавал запахи трав. Судя по тому, как пульсировали затянувшиеся и подсохшие ранки на теле, в воде были какие-то лечебные настойки. От их горьковатых ароматов кружилась голова.

- Вот, держи, - раздался над ухом ее голос.