Перевал смерти

Возницы, управляющие впряженными в повозки быками, увидев этот знак, натянули вожжи. Теперь даже скрип тележных колес не нарушал тишины.

Из первой повозки выскочил невысокий плотный человек, одетый по-крестьянски, но с золотой серьгой в левом ухе, и приблизился к проводнику.

— Ночевка, Горх?

Тот переступил с ноги на ногу, снял с плеча топор и, опершись на его рукоятку, голосом низким, как рев горного медведя, ответил:

— Да. И будет лучше, если вы уберетесь с дороги.

— Есть опасность? — глядя снизу вверх и не пытаясь скрыть дрожь в голосе, проговорил староста каравана.

— Я-то думал: раз горы позади. . .

— Горы! — оборвал его Горх. — Здесь что лес, что горы — все едино. Будешь в безопасности, когда поцелуешься с командиром гарнизона ближайшего форта. А сейчас делай, что сказано! Да поживее, Сармион!

Сармион, приседая от страха, побежал вдоль повозок, на ходу раздавая указания каждому вознице. Вскоре голова каравана свернула влево от тракта в поросшую боярышником лощину.

— Проезжай дальше, там будет удобное место для ночевки,— кивнул головой проводник.

Действительно, вскоре пологие стены ложбины расступились, образуя удобную для разбивки лагеря, уютную и защищенную со всех сторон поляну. Переселенцы со сноровкой, которая подтверждала известную натренированность, выставили повозки четырехугольником, согнали упряжных животных и кое-какую мелкую скотину внутрь и принялись располагаться на отдых.

Горх отошел на несколько шагов по направлению к дороге и прислушался.

Несколько секунд он сохранял неподвижность, а затем в два прыжка преодолел расстояние до лагеря.

— Парень, — хлопнул он по плечу ближайшего переселенца так, что тот с трудом удержался на ногах. — Сидеть тихо. Костров не разжигать. Приготовить оружие.

После чего, не теряя времени, скользнул в густой кустарник. Переселенец, опомнившись, подхватил топор и бросился к соседу с предупреждением. Через несколько минут лагерь замолк, затаился. Дети попрятались в фургоны под защиту толстых досок, а женщины наравне с мужьями, схватив что попало под руку, заняли круговую оборону.

Долгая дорога научила: от дисциплины, слаженности и взаимовыручки всех зависит жизнь каждого.

Горх вынырнул из кустов у обочины, осторожно огляделся, и, держа топор наготове, выбрался на середину тракта. Прижал ухо к земле и замер надолго. Откуда-то издалека-издалека, чуть ли не из Западного Роша, доносился слабый стук копыт.