Дураки и Дорога

Вот только приглушенно рдело дымное солнце и — будто поплавком кануло. Становье обступила темнота, черным масляным глянцем поддернуло Зыбь. Ушли спать черные лебеди с нежной кровью; залегли в бочаги длиннолягие водяные волки. Штрихами намечая ложные тропы, голубовато тлели ночесветки — бессознательные создания на тонкой ноге, развесисто коронованные гроздьями светящихся шаров в мелких пуговицах сманенных насекомых.

Кукушкин сын справился с огнем, укрепил в подрезанной пазухе земли синий бутон; бирюзовое пламя тихо изгибалось в воронке, жалом корня напитываясь подземной водой.

Гиш умственно подсчитала число витков — хватит на всю ночь. Кукушка, оставив вязание, села прямо, спрятав руки в большие рукава. Лицо ее по-прежнему скрывал глубокий капюшон. Даже рисунок тела под покровом разобрать нельзя было.

За все время пути, от самого Населения, Гиш не слышала и не видела ее.

Его? Она не была уверена, что Кукушки имеют закрепленный пол.

Младший Птенец легко поднялся, разминая затекшие ноги.

Шагнул прочь от огня.

— Далеко не ходи, — хрипловато упредила его гарпунер, не поднимая глаз, — на растущую серп-лунницу напорешься, без кожи уйдешь.

Парень неуверенно фыркнул, скосился на Старшего. Тот едва заметно качнул головой, утверждая правоту спутницы, стащил с большого пальца крупный зрелый перстень и бросил Младшему.

— Чтобы быстро и без глупостей, — предупредил хмуро.

Юноша благодарно кивнул и исчез за пологом темноты. Гиш проводила его взглядом. Обычаем в малую свиту Кукушкам определяли братьев, самолучшее — близнецов.

Но, видимо, с близнецами в Кукушкином поселении не ладилось, оттого и связали в один букет Кукушку, неулыбчивого парня лет на пять старше Гиш, и сущего юнца, на те же пять лет уступающего гарпунеру.

Еще при них — произволом случая — оказался человек Конмарки. Столичный, бусый, с подрезанным дергающимся ртом, плохими глазами без цвета и суетливыми движениями. Назвался Кьяром, при Кукушке заметно нервничал, старался держаться ближе к Гиш.

В пути они были всего ничего, два дня и вторую ночь. К полудню третьего должны были выбраться к Населению — и разойтись. Там гарпунер планировала взять Дорогу.

Именно так и не раньше — открываться перед человеком Конмарки было чревато. Кто его знает, еще донесет куда не надо. Укладкой Дорог заведовали сильные люди, вычерчивали карты, соблюдали интересы.

Оно ведь как повелось: Зыбь людей знать не знала, и стелиться под них не хотела.