Иллу, или Несколько коротких анекдотов из жизни личного помощника арматора

***

— Арматор! — верный Эдельвейс поймал Хозяина Башни в коридоре.

Настиг, как мать-тигрица.

— Чего еще, ну? Давай скорее, я на горшок опаздываю.

— Арматор, ваш брат и ваш… подарок, они…

— Что?! Не тяни кота за паузу, что за мода на драматургию?!

— Они выразили желания покататься на одной из ваших корабелл.

Гаер выдохнул, скептически поморщился.

— Так-таки оба-два? Говори прямо: Лин опять таскает за собой Иллу, все ему показывает, вот, надумал проветрить дружка… Не?

— Разумеется, мы им запретили.

— Ну, еще бы запрягать кинулись.

— Гаер почесал ляжку, раздраженно зевнул. — И где они шкерятся?

— В малой гостиной. Там, где книги и пяльца…

— Ладно, понял, спасибо. Пойду, дам по ушам зайцу, корабеллу ему подавай, ишь, пусть в тазу катается, если приспичило…

Так уж случилось, что Лин пришелся Иллу по сердцу. Друзьями они сделались буквально с первого взгляда. Возможно, отчасти тому причиной послужили их близкие лета…

Но, казалось арматору, истина лежала глубже.

Лин вообще многим нравился: манкурты, работники Башни, да те же Ивановы относились к нему с любовной заботой.

Неудивительно, что выходцу Хома Шафрана, благородному юноше Дворца Цветов, он тоже припал.

Гаер был признателен Иллу уже за то, что братец вновь зачастил в Башню. Визиты его стали редкими: Лин учился-старался, обзаводился новыми знакомыми, всячески помогал Ледоколу по дому, не желал возвращаться к оружию, а что будет после?

Ледокол был не из тех, кто сворачивает или врубает заднюю.

Гаер зашел без стука, отпахнув дверь.

Два его пацана стояли бок о бок, разглядывая на столе какой-то рисунок из альбома Лина, и видно было, как они различны при многой схожести.

В изгибе спины, в бедрах, в самом лице Иллу читалось что-то мягкое, почти женское. Как он говорил — негромко, спокойно; как смотрел — из-под челки и тут же опуская глаза; как двигался — ступая бесшумно и грациозно; как жестикулировал — плавно, изящно, сдержанно...

Лина же, при всей нежности, не спутать было с человеком мирного труда. Хрупкость его была обманной тонкостью стилета.

Акварельность маскировала сверхпрочный каркас.

Но они были схожи, дети разных царств.

У обоих были добрые сердца.

К арматору повернулись головы — темная и белая.

Темная тут же пропала: Иллу традиционно распластался на полу, разметав шелк одежд и волос. Лин уставился на друга.

Гаер же так закатил глаза, что увидел брови.

Как ни крути, а ему обиден был окаянный страх Иллу. Вроде не первый день вместе чалятся, а все одно.