Черное сердце

Скорее всего, мужчина был ровесником Рошана — не старше тридцати, — но лицо его пряталось за густой бородой, добавляющей к облику несколько лет. Рошан почувствовал, как внутри у него поднимается гнев. Сарда Хершид выгодно выделялся среди остальных не только блеском дорогого наряда, но и статью, уверенностью и тем особым взглядом, что обладают лишь рожденные карачи¹. Он одним движением руки прервал бессмысленный хвалебный поток слов работорговца, молча указал на тройку рабов и пошел прочь. Сделку за него завершал слуга, все это время верным псом маячивший рядом. Сарда не стал ждать свою немногочисленную свиту, уверенным шагом направляясь к чайхане, где с ноги на ногу переминался прекрасный скакун. Рошан не торопясь двинулся навстречу. Делая вид, что увлечен экзотичного вида рабыней, он будто бы случайно столкнулся с Хершидом плечом, но, будучи из класса эмиров², моментально рассыпался в извинениях.

— Прошу простить меня, господин! Лучи Ригель³ отуманили мой взор… — Рошан с почтением склонил голову, поспешно пряча глаза, страшась, что Сарда успеет заметить в них искры ненависти. Внутри у него все кипело от собственного заискивающего голоса, склоненной головы и благожелательного взгляда Хершида, прожигающего в нем дыру. Хотелось вцепиться в глотку паршивого карачи прямо здесь, вонзая бебут⁴ меж ребер.

— Ничего, воин. Иди с миром, и пусть Шираз осветит твой путь! — Хершид снисходительно кивнул, от чего Рошан на секунду прикрыл глаза, прогоняя алую пелену ярости.

— И пусть Ксанос не встретится на нем… — эхом прошептал он вслед удаляющейся спине ритуальную фразу.

Этому трюку Рошана научил босоногий мальчишка в далеком детстве. Бехруз, так звали маленького воришку, неожиданно прибился к дому уважаемого эмира, выполняя грязную работу за корку хлеба или похлебку. Они быстро подружились — Рошан учил друга держать саблю, а тот делился секретами ловкости рук. Дружба с выходцем из нижнего класса не добавила ему авторитета среди сверстников. Мать Рошана была родом из Южного Королевства, что делало её сына, наполовину сафина, в глазах остальных испорченным фруктом. Рошана унижали, били и издевались, и только Бехруз всегда злобно скалился и подавал ему руку. Он же никогда не жаловался родителям, с еще большей страстью отдавая себя воинскому искусству. Когда им исполнилось пятнадцать, Бехруз ушел в армию и через пару лет погиб где-то на границе с Кандийским Царством. А Рошан до сих пор с ловкостью мог не только срезать чужой кошель, но и подбросить скомканную записку.