Награда победителю

Когда наши черные короткие стрелы загудели в ночном небе и засвистели цепляющиеся за зубцы стен арканы, с неба, затмевая искры от сабли Саарын-Тойона, сорвались голубые и белые молнии. Как испуганно ржали кони! Как кричали гибнущие в пламени негасимом, мои братья!

Нет, что там не споют через десяток лет многомудрые акыны, это был честный бой. Бой равных. Искусной волшбе противопоставили мы отвагу и ловкость. Нет без сильного противника славной победы.

Утром мы степным пожаром понеслись назад. Черный, жирный дым отмечал место разграбленного храма. Ни одного монаха не осталось в живых. Они умерли настоящими мужчинами. Ни просьбы пощады, ни слова жалобы. Проклиная нас именами своих странных божков падали со стен раненные, взятые в плен с боя...

Правитель тех неуютных, заросших лесом земель пытался нас задержать. Выслал погоню.

Йах!

Мои побратимы пели и хохотали, поливая жесткую траву кровью неуклюжих бойцов. Как могли их раскормленные кони тягаться с нашими в скорости и злости? Мы не гнались за трусами, умчавшими прочь от схватки. Мы поклонились врагам, погибшим в бою.

Легка дорога к родным очагам, коли есть чем порадовать отцов, похвастаться перед женщинами. Словно крылья отросли на копытах Хулатая, а побратимы мчались вослед пестрогрудыми соколами.

И жители домов на сваях, и обитатели тарбаганьих землянок разбегались, прятались при нашем появлении. Бросая скарб и харчи. Оставляя черно-белых коз и четерехкопытных зверей со сладким, жирным мясом.

Только раз из огороженного высоким частоколом поселения выехал отряд с круглыми щитами и длинными копьями. Их командир был смел, но слишком горяч. Когда его уши хорошенько провялятся, я повешу их в юрте отца. На правом от входа столбе в знак уважения.

И вот родная степь. Переливы бисеринок росы на заре, пьяный аромат трав в полдень, игра алых бликов перед закатом, а ночью... Ночью седые косицы ковыля ловят искры из-под божественного точила.

Скачи, покуда не притомится конь. А как устанет – расседлай и упади лицом в душистую прохладу ломкого тонконога и пожелтевшего до сроку донника.

- Йах, Шокар! – это подскакал, вернувшись из дозора Чалым, сын двоюродного брата моего отца. – Всадники в Глубоком Логе!

- Наши?

- Судя по уздечкам, Волки!

Так и знал!

Видно, не солоно хлебавши из похода едут. А голодный волк опасен – это известно даже младенцам.

- Передай, пусть готовят луки!

Обходить мы их не будем, останавливаться для беседы равных – тоже.