Аскольдова могила

Его резко очерченные губы кривила презрительная усмешка. Потом он вернулся к чтению объявления, приклеенного на столбе с не горящим фонарём. Разобрать буквы, пропечатанные на серой бумаге, сумел бы не всякий. Но он справлялся. Чёрные, расширившиеся на всю радужку зрачки, цепко бежали по строчкам:

«УКРАИНСКИЕ МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ!

Большевистские комиссары разрушили ваши фабрики и рабочие места и таким образом лишили вас зарплаты и хлеба. Германия предоставляет вам возможность для полезной и хорошо оплачиваемой работы. 28 января первый транспортный поезд отправляется в Германию.

Во время переезда вы будете получать хорошее снабжение, кроме того, в Киеве, Здолбунове и Перемышле — горячую пищу. В Германии вы будете хорошо обеспечены и найдете хорошие жилищные условия. Плата также будет хорошей: вы будете получать деньги по тарифу и производительности труда. О ваших семьях будут заботиться всё время, пока вы будете работать в Германии. Рабочие и работницы всех профессий — предпочтительно металлисты в возрасте от 17 до 50 лет, добровольно желающие поехать в Германию, должны объявиться на БИРЖЕ ТРУДА В КИЕВЕ ежедневно с 8 до 15 часов. Мы ждем, что украинцы немедленно объявятся для получения работы в Германии. Генерал-комиссар Хельмут Квитцрау, бригаденфюрерС.А.»

Губы искривились ещё сильнее, между ними блеснула полоска зубов.

— Вот вы как, значит...

Он шагнул в сторону, задумчиво заложив кулаки за спину. Высокий, плечистый и стройный. Седые — или просто белые? — волосы рассыпались по воротнику долгополого чёрного плаща, распахнутого на груди.

От падения на глаза их удерживал узкий ремешок из тиснёной кожи. На щеке у человека выделялся неровный крестообразный шрам — будто кто-то приложил раскалённое распятие.

Беспокойства, а тем более признаков нетерпения, он не выказывал, но хмурился, будто художник, стремящийся вернуться к мольберту и палитре, но отвлекаемый докучливыми уличными торговками, которые в полный голос пересказывали друг другу последние сплетни. Прошёл два шага вперёд, развернулся, занёс ногу.

.. насторожился.

Сгустком мрака из подворотни возник крупный пёс. В холке до середины бедра рослому человеку. Пружинистой трусцой выбежал на середину улицы, огляделся. Оскалился. И в этот миг даже записному горожанину, что ни разу в жизни не бывал в настоящем лесу, стало бы ясно — никакой это не пёс, а волк. Лобастая тяжёлая голова, мощный загривок, хвост-полено...

Зверь зыркнул на беловолосого жёлтыми глазами и скрылся в парадном с разбитой дверью.