Надписи

Надписи

Белаш Александр и Белаш Людмила

Глава 1. Последняя электричка на Ревель

Тяжёлая как бронепоезд, тёмно-зелёная, она с глухим металлическим воем отходит от платформы и устремляется на запад, в дождливую октябрьскую тьму.

Пока несётся по городу, её призрачными жёлтыми волнами озаряют уличные фонари. Мокро мерцает она в холодном сиянии световых мачт промзоны. Но вот электричка минует ряды низких шлакоблочных домов, покрытых пылью, и вырывается из города в кромешный мрак. Теперь путь ей озаряет только мощный лобовой фонарь, да тусклые блики окон бегут по бермам насыпи. Словно железный таран мчится сквозь вечер в ночь, разрывая холодную темень. Снаряд, несущий искры огня и тепла от города к городу.

Её зовут «Восьмушка» – отправляется в 20.08, состав из восьми вагонов. Этот рейс считается счастливым, ведь 888 – священное число. Технически она электропоезд постоянного тока, Торжокского завода, приписанный к депо Колпи. Там она проходит железнодорожную мойку, потом в парк отстоя, и ждёт до утра.

К 06.15 её подают на пригородный перрон Балтийского вокзала, ехать в обратку – чистенькую, умытую, уже со свежими надписями на бортах. Когда эсты успевают рисовать их?.. Явно там сговор с рабочими депо.

Электричка свята и для чухонцев, они зовут её KK – Колм Кахиксад, Три Восьмёрки. Поэтому есть договор – не выцарапывать тэги на стёклах, не писать на головных вагонах, применять только смываемые аэрозоли.

Получается вроде посланий кому-то или никому, которые пишут на школьных партах, на стенах, в подворотнях – а вдруг прочтут, поймут, ответят?.. Этакое живое ретро в царстве мобил и и-нета – второпях тайком написать несколько больших слов, обнажив чувства, но скрыв лицо. Чтобы твой голос стал цветом и зазвучал в глаза всем, кто провожает «Восьмушку» взглядом. И молча молить низкое серое небо над Финским заливом: «Без дождя! два часа без дождя!»

Едут надписи: «С днюхой, Зайка Унь!», «Я люблю Лёху Авика», «Люди, будьте добрее!», «Лайма, жди, буду 12ОКТ. Целую».

И вдруг среди них, словно оскал, чёрные ломаные буквы фрактуры: «Blod, vatten, avgrunden»[1].

Сегодня небеса добры, письма доходят к адресатам. Утром назад в Нарву спешат ответы: «Тянан, Зайчище!», «Меня зовут Лехо Аавик!», «Темнота жизни угнетает», «Жду-жду-жду, Белый Хлеб!».

Но между словами, яркими и грустными, будто вбито готическое, угрожающее: «Utan nåd!»[2]

* * *

Забудешь с вечера подзарядить трубу – завтра она подведёт в самый неподходящий момент.