Бес по имени Бесс

Поэтому Ковжек его решил пока обратно не отдавать, а — пусть его. Мать Ковжеку на день рождения в десять дарила хомячка, тоже толстого и почти бесхвостого, этот бес с ним был — одна морда. Так что — пусть.

Если бы ещё среди ночи не истерил, когда внезапно обнаруживал свою миску пустой. Придурок.

Ковжеку вставать в шесть.

***

Бертольд только одного не понимает: ну как, как люди могут быть столь не внимательными, чтобы подобное вообще допустить!

В общем, человек этот, у которого Бертольд нынче квартируется и столуется, ничего подозрительного в истории с пустой миской не обнаружил. Совершенно. Навалил в неё куриных обрезков, сухарей и огурцов (нормально так, да?) и ушёл дальше спать. А Бертольд в первую очередь обглодал куриное мясо, а кости распихал под ёлку на чёрный день, сгрыз сухари и зажевал огурцом. И сел крепко думать.

Ну не бывает так, чтобы миска сама собой пустела! Хвост готов дать на отсечение! Походил, понюхал углы. Пахло рождественским деревом и некромантско-экзорцистскими штучками хозяина квартиры. На окнах кроме шторок висели какие-то сеточки-уловилки, чтобы всякая шелупонь не залетала. Под кроватью хозяина лежала шкура какого-то лесного чудища, воняла магией и тоже, в общем, всё от себя отгоняла.

Непонятно.

Бертольд возвратился в нору, смутно ещё продолжая подозревать неладное, но всё же решив: утро вечера мудреней. Там видно будет.

Тем более, огонечки на ёлке так дремотно мигали…

***

Утром миска вновь была пуста.

Бертольд почувствовал, как медленно, но неотвратимо у него седеет кончик хвоста.

Кошмар какой!

А потом… потом.

***

Возможно, следовало бы этого беса-балбеса сдать назад, откуда сбежал.

Ковжек подумал: ну в конце-то концов, лучшее домашнее животное — чучело совы. Раз в год смахнул пыль, и как новенькое. И, главное, молчит. А у бесов этих, оказывается, очень пронзительные голоса. Много хуже мартовского ора кошек.

— Ну что ещё? Опять всё выжрал? Да сколько же ты ж…

Ковжек поборол желание протереть глаза.

Теперь под ёлкой бесов было два. Один рыжий, короткохвостый, питомец, так сказать. Другой мельче, элегантно-чёрный с фиолетовым отливом и белоснежной грудкой, с длинным хвостом, на кончике которого, надо же, фиолетовая кисточка. Бесы ласково, нежно обнюхивались ярко-розовыми носами и тихо курлыкали.

Ковжек достал телефон.

— Кларенс? Можешь подняться ко мне?.. Нет. Никаких проблем. Тут твои… бесы. У них, кажется, любовь. А у меня есть какао. Рождество же.

***

Эта женщина была прекрасна.