Смерти подобна

— И зачем? — искренне возмутилась я столь бессовестным поступком. Взяла и стукнула моего убивца по темечку без спроса! Нахалка!

Лопата пару раз отсветила символами, как бы сказала мне что-то очень заковыристое и нецензурное. Затем вонзилась металлическим ковшом в землю, игнорируя любые попытки воззвать к ее совести. Да откуда той взяться у магического артефакта?

— Хоронить тоже мне предлагаешь? — я пнула тяжелую тушу Ивана Иваныча в бок. — Как я его потащу? В нем килограмм сто двадцать, не меньше.

Делать нечего: оставлять на кладбище нельзя — местные жители замучают жалобами. Тащить в полицию тоже не имело смысла. Потом объясняй бравым служителям закона, как мелкорослая девица — весом в пятьдесят килограмм и ростом в сто шестьдесят сантиметров — такого бугая уложила. Не поверят, потребуют экспертизы, расследования, свидетелем придется выступить.

За лопату, опять же, штраф схлопотала бы. Лицензию на ношение опасного боевого артефакта я просрочила аж на полгода, до сих пор не сдала медкомиссию на магическую адекватность. Лень. Это нужно в другой район, а оно мне надо? Нет.

Значит, упокою Ивана Ивановича на месте без шума и пыли. Остальные покойнички ничего, подвинутся, чай не стены.

Копать могилы — дело небыстрое. Хлопотное оно и требовало большой физической силы. Земля в этих местах твердая, я с трудом пробивала каждый сантиметр. За спиной скопилась приличная кучка грунта, а яма даже близко не подходила Ивану Ивановичу по размерам.

Рядом лежал сам Иван Иванович, рыдал, захлебывался солеными слезами и пытался провыть слова пощады заговоренными на молчание губами. Тело было магически обездвижено, руки и ноги оплетены фиолетовыми нитями.

— М-м-м!

— Знаю-знаю, не поместишься, — я кивнула на очередной звук со стороны своего несостоявшегося убийцы. — Хм, а если по частям?

Иван Иванович отчаянно замотал головой и громко замычал. Отчаянно так, с надрывом.

— А-а-а, шалун, — я погрозила ему пальцем. — Поздно, убивать надо сразу. Не факт, что это бы тебя спасло. Но по кустикам бы сбежал куда-нибудь, пока я очухивалась.

Глаза Иван Иваныча закатились, он вновь погрузился в блаженный обморок. Вот нынче слабый мужик среди людей пошел, нервный. Старалась ради него, кошмары пострашнее придумывала, — а он знай себе, точно кисейная барышня, сразу в небытие проваливался.

Пока копала, не заметила, как мой — еще пару минут назад умирающий — будущий покойничек медленно отступил.