Ночь великой богини

«Спеши, — слышит она в шуме проезжающих машин и гуле множества голосов. — Спеши!»

На углу возле метро «Невский проспект» девчонка с красным от холода носом раздаёт отпечатанные на простом принтере листовки: «Приют для бездомных животных «Радуга». День открытых дверей! Счастье всем и даром! Приходите и забирайте домой».

Не сбавляя шага, она выхватывает листовку — девчонка даже не замечает, рассовывая трепещущие от ветра бумажки в равнодушные руки. Кто из них, спешащих мимо, придёт завтра за своим счастьем? Двое? Трое? Или, если повезёт, — пятеро? Неважно. Но через несколько мгновений листок оказывается в кулаке у молодого человека, глубоко натянувшего капюшон и почти бегущего к метро.

Он работает в большой фирме по ремонту оргтехники и весь день бегает по клиентам. Он живёт, как все: наполовину на работе, наполовину в мобильнике, никогда для себя — хотя не подозревает об этом. Но завтра он проснётся необычно рано для субботнего дня, увидит листовку, валяющуюся у зеркала в прихожей, оденется и через три часа вернётся домой с кругломордым чёрно-белым котом, каких иногда называют гамбургскими. Поначалу мать будет ругаться, отец ворчать. Потом они утихнут. Спустя время будут рассказывать знакомым: «Как мы жили без него раньше?!» А молодой человек научится спешить с работы домой и забывать о смартфоне, когда кот запрыгивает на колени помурчать.

Когда коты мурлычут, мир приостанавливает своё бешеное вращение. Может, потому он до сих пор ещё не развалился.

Она пересекает Невский и уходит вдоль канала, всё так же тихонько усмехаясь сама себе. Поверхность воды похожа на старое зеркало: мутное, неровное, испещрённое тёмными оспинами волн. Но она всё равно отражает клочковатое небо и громоздящиеся по берегам дома, и даже стройную фигурку, что легко шагает против ветра по гранитной набережной.

Она останавливается у Банковского моста. В этот момент улица вымирает, куда-то исчезают вечные селфящиеся туристы, не спешат через мост отягощённые делами окрестные жители, не бродят стайками подростки — нигде никого. Только ветер свистит, запутавшись в чугунном кружеве перил. Она ступает на мост в торжественном одиночестве, легко коснувшись громадных грифонов, держащих его, — и в ответ тяжёлые их спины вздрагивают, тонкие хвосты хлещут в возбуждении. Мост едва слышно гудит, а жемчужины фонарей над грифоньими головами наливаются золотым светом.