Пробуждение

Билли вглядывался в призрачное лицо и инстинктивно отползал вглубь оврага, царапая рыхлую глинистую почву ногтями.

— Ой да ладно тебе, как будто привидение увидел, — расхохоталась девушка, роняя голову на колени, — тебе что, местные не рассказывали? Ну ведьма, да. Подумаешь, какое дело. Я-то была безобидная, не то что Мэг с «Заячьих лугов», например. Ни тебе чумы, ни тебе... как это сейчас называется? Повышения процента младенческой смертности.

Билл замер, шумно сглотнув и помотав головой из стороны в сторону, словно большая собака.

Это всего лишь девчонка. Подумаешь, немного мёртвая. Мёртвая и красивая. Ничего такого, чего стоило бы опасаться — современная массовая культура уверила нас в том, что призраки в большинстве своём, совершенно безобидны ввиду их нематериальности. Ему совершенно точно не страшно. Он же не слабак. Дождь постепенно сходил на нет, сквозь тучи и его новую знакомую проглядывали редкие солнечные лучи. Забавно, будто смотришь на человека сквозь слегка приоткрытые жалюзи.

— Дура, — резюмировал Билли, отточенным на городских девчонках движением откидывая мокрую насквозь чёлку назад, — скучно, вот и пристаёшь к людям, да?

И они рассмеялись.

Причём одновременно. Оказалось, её зовут (или звали?) Оливия, когда-то у неё были длинные рыжие волосы и кот по кличе Снежинка, по которому она очень скучает. Когда Билли предложил послушать музыку и попытался вложить в её ухо наушник, тот завис в воздухе и держался пока он не выключил плеер. Парень рассказал ей про кинематограф и панк-рок, про компьютеры и неоновые вывески Майами. Она поведала о костре, целительном бузинном варенье и глупости местного пастора — он, видите ли, считает что все беды этого захолустья исходят от неё. Они проговорили о пустяках несколько часов, не замечая как меняется всё кругом. Дождь постепенно стих и где-то вдали, над мутным чахлым прудиком разноцветными лентами пролегла радуга. Они смотрели на неё, друг на друга, на искрящийся дождевыми каплями мир вокруг, и впервые за долгое время ощущали жизнь, бегущую внутри них, проснувшуюся от векового сна неудач и обид. Жизнь струилась в его крови и вспыхивала искрами на её прозрачной коже, жизнь горела в их взглядах, устремлённых вдаль. Билл вдруг подумал, что, может быть, отцовские шпатели, их семейное дело, не так уж и плохи, что, если он постарается, то сможет поступить в колледж и в следующем году, и что злиться на друзей, оставшихся в городе, совершенно бессмысленно — они не обязаны быть его постоянным развлечением.