Семь порций виски в баре на окраине

Седоусый постучал себя по лбу и осушил третий стакан.

– “И не надо так шарахаться, – продолжил наш искуситель уже нормальным голосом. – Вы оба в аду себе места забронировали, нечего вам терять”. И знаете, господа, он был абсолютно прав и мы с мэром это прекрасно понимали. “Обещаю тайком выпускать из ада раз в год!” – соблазнял нас Смит. Но тут Мак-Копчик уперся, все-таки он был ирландец, хоть и растерял большую часть своих рыжих кудрей. “Пока не скажешь, зачем тебе куница на городском гербе – никакой сделки!”. “Будь по-твоему, – согласился Смит. – Помнишь, кто сейчас на гербе нарисован?” – “Конечно, помню! Бизоны”. – “Это не бизоны, хотя и похожи, это – зубры. Символ добрых духов, – личина Смита перекосилась и он буквально выплюнул последние слова. – На гербах городов под их опекой – сплошь травоядные, а на тех, что под нашей охраной, – хищники. Короче, нам, куницам, мешает этот зубрятник – ясно?”.

Четвертый стакан опустел также быстро, как и предыдущие.

– В день выборов мы с Мак-Копчиком засели в ратуше рано утром и до вечера не выпили ни пинты пива. Похачос самодовольно улыбался, думая, что победа у него в кармане, но пентаграмма, нарисованная углем по темному полу, открыла ворота духам куницы и они сбивали ход рычагов в нужную нам сторону. Не так, чтобы все голоса оказались за нас, но в хорошей пропорции: 61 на 39. И вдруг всё едва не пошло прахом! Сначала заявился шериф и сообщил, что видел стадо большерогих бизонов неподалёку от города. На это Смит злорадно заметил: “Затрепыхались, травоеды”. Затем в ратушу пожаловал пастор, прошел к кабине, и лицо Смита стало похоже на жёванную бумагу. “Этот святоша разорвал пентаграмму!” – прорычал он. “Какой же он святоша? – возразил мэр. – Наш пастор – бабник и пьяница”. – “Ничего не знаю! Прошел и разрушил. Внешний круг нужно чертить снова”. – “Да как же мы его начертим, когда вокруг столько народа?”.

Рассказчик пододвинул к себе два стакана и опустошил их один за другим. Он давно должен был захмелеть, но язык его по-прежнему был тверд, только лицо приобрело почти нормальный человеческий оттенок.

– Через полчаса мне пришла в голову идея оторвать подошвы ботинок, измазать носки углем и прочертить ногами круг. Но сами мы не могли этого сделать – соперник тут же заподозрил бы неладное. Пришлось убить два часа на поиски дурачка Эда и уговорить его прошаркать вокруг выборной машины.