Голубиное перо свободы

Чего он ждет от этого представления? Даже самый нетерпеливый мальчишка в ожидающей представления толпе снедаем предвкушением чуда и восторгом гораздо меньше. С другой стороны, никакого восторга Марис не испытывал. Холодное ожидание неизбежного – да. Потому что он слишком хорошо знает, из чего сделаны чудеса, являемые публике на цирковой арене.

То, что он сам отказался заниматься подобным, вовсе не означает, что этого не делают другие.

***

— Да не орите вы, дурни! Вы же его пугаете!

Большой голубь важно вышагивал по площадке.

Дергал переливчатой сизовато-зеленой шеей, курлыкал, посматривал вокруг, беспокойно вытягивая голову. Шум голосов ему не нравился, но слишком уж прельщали рассыпанные по песку бисквитные крошки. Он шел и не видел, что на земле лежит сделанная из шелковой крепкой нитки петля – присыпанная песком, она была совершенно не заметна.

Но Ларсен резко дернул конец нитки, взлетело облако песка, бисквитные крошки из угощения превратились в наживку, и голубь забился в траве у края площадки, напрасно пытаясь взлететь.

— Поймал, поймал! Дайте рубашку кто-нибудь, пока он мне все руки не исклевал.

Птицу завернули в плотную материю гимназической форменки.

— Будет вам фокус.

В ответ компания неуверенно захихикала.

— Откуда тебе, Рыжий, знать, как показывают фокусы!

— А я тренировался.

— На кошках? – спросил кто-то особенно остроумный.

— И на кошках тоже, — скучно сообщил Ларсен.

Несчастный голубь лежал смирно. Похоже, ему, как и Марису, было муторно.

Он следил, как подергивается серо-сизое птичье веко, то открывая, то закрывая черную пуговицу-глаз. В этой крошечной черноте, как в кривом зеркале, плыло отражение неба, тополя, облака, верхушка ржавой волейбольной стойки у края площадки.

Ларсен стоял над свертком темной материи с напряженным лицом. Растирал кисти рук – как музыкант перед инструментом, как балетный танцор застывшие от ледяного холода стопы, готовясь выйти на сцену.

Марис однажды был в Опере вместе с родителями; в один прекрасный момент мать решила, что мальчика следует начинать «знакомить с высоким искусством».

В обитой бархатом родительской ложе было жарко натоплено, сильно и резко пахло духами, и с высоты театральная сцена казалась до смешного маленькой.

Томясь от скуки, Марис разглядывал в бинокль сперва нарисованные на холсте декорации – мрачный готический замок, такой же сумрачный парк и сделанное из зеркального стекла озеро,— потом прожекторы, потом саму сцену.