Тени Инкорке

Несколько долгих минут она изучала плоды ученического труда, затем резко разогнулась и упала на жесткий кособокий стул. Девушке показалось, что при этом раздался звук стукнувшихся о дерево старушечьих костей.

— Тогда плохо, девонька, большая, значится, пакость. Сама с ней не сдюжишь.

— А как же ты, госпожа?

Голос был растерянный и умоляющий, но смотрела девушка с едва различимым вызовом. Легко разглагольствовать, прячась в лесной избушке, легко давать советы, пугать, учить и наставлять, но когда дело доходит до прямого столкновения со злом, ей, “молодой и неразумной”, предлагают действовать самостоятельно или искать помощников на стороне!

Старуха вздохнула.

— Это не моя забо…

— И твоя тоже! — Гнев, прятавшийся за воспитанием и уважением, наконец проявился. — Если бы не твои…

— Тишь, малявка! — рявкнула ведьма и стукнула по столешнице единственной рукой.

Она хотела добавить что-то еще, но взгляд мутных белесых глаз перескочил на нечто за спиной девушки, и остекленел. Ученица, давно привыкшая улавливать любые изменения в выражении лица своей госпожи, мгновенно обернулась. На фоне крошечного пыльного окошка поблескивала в лунном свете золотая мушка с сияющими крылышками.

***

Высокий парень в тонком, не по росту коротком, пальто глубоко засунул руки в карманы и нахохлился, как затерянный в чужой холодной стране почтовый голубь. Двигался он быстро и, как могло показаться, уверенно, но то и дело сбивался с шага, выдавая нервозность. Внимательный наблюдатель сразу бы заметил, насколько прямо держит голову этот странный человек, будто изо всех сил старается не оглядываться по сторонам, не дергаться в ответ на резкие звуки, которыми изобилует каждая набережная, не выглядывать из-за угла перед пересечением очередной крохотной улочки. В Гракте все улочки крохотные.

У входа в парк Семи ручьев рядком восседали нищие: три совсем дряхлых старика, потерявших в перипетиях непростой жизни два глаза, одно ухо и четыре ноги на всех, две женщины неопределенного возраста и видовой принадлежности (под таким слоем грязи на лицах эльфийку от орчихи не отличишь) и одна маленькая, не старше шести лет, девочка.

Строго говоря, назвать их нищими было бы не совсем правильным. Настоящих бездомных в островном городе-государстве не водилось вовсе. Всех маломальски пригодных к магии с малых лет забирали в Пути, совсем не годных в прислуги, а ни на что не годных отправляли в дружественные страны.