Кабарга

Для всех, кто не умеет видеть, это обычное небо, но те кто знают его тайны, те замечают этот смольный океан пронзенный паутинкой звездочек, где между отблескивающей, как канализационный люк в дождь, луной и первыми прорехами света, подымающимися из-за тяжелого горизонта, снуют юркие небесные рыбы и хлопает себя по пузу плавником горбатый кит. Это даже можно услышать. Слышно и нежный шепот звезд, который убаюкивает планету, и тоскливый скрип снега под мамиными ногами. Умиротворяющая картина. Тянет в сон. Бесконечный сон планеты.

Вот бы замерзнуть насмерть...

Где-то меж домов, в темноте, пугаясь света, бродит загадка. Каждый поворот мальчишка ждет, что ему откроется какая-то тайна. Но каждый раз, стоит преодолеть одну улицу, что-то неизвестное перемещается на следующую улицу и так далее, и так далее.

Зимой в сибирском городе очень мало света и даже фонари редки. Вот на одном из них и задерживается взгляд мальчика. Ему чудится, что фонарный столб и не столб совсем, а шея высокого пятнистого жирафа, который прямо сейчас пытается схватить ртом несуществующие листья с голого заснеженного дерева.

Глаза жирафа источают тоскливый оранжевый свет, который лучами расплывается по сторонам, ноги утопают в сугробах, а туловища вовсе нет. Санки мальчика проезжают прямо под его шеей, и зверь целует ребяческое лицо теплотой электрического света, а затем остается позади. Мать и сын отдаляются и вновь прячутся в темноте.

В частном секторе, устраивают перекличку дворовые псы. Холодно. Они воют, будто плачут, навзрыд, как голодные волки, которые уже поняли, что обречены.

Поблизости все время бродит чей-то силуэт. Фигура бесплотного животного. Олениха или может быть кабарга. Все же кабарга — это становится понятно, когда животное весело, разрывая копытцем пухлый снег, подбегает ближе, но не стремится подойти, а остается во мраке, откуда с любопытством сопровождает людей угольными глазами и сверкает торчащими из под верхней губы забавными клыками.

Безумно хочется остаться, остановить движение, познакомиться со зверем, но санки продолжают неугомонно нестись вперед по ухабистой заснеженной тропинке в неизвестном направлении.

Мама тянет лямку где-то впереди. Она в черном пальто, поэтому её почти не видно, и кажется, что сани едут сами собой, запряженные темнотой. Мальчик пытается закричать, попросить остановки, но из-за одежд, стянувших грудь, и шарфа, больно удавившего шею, выходит лишь нелепый всхлип, тут же съедаемый голодным ветром.