Хроники отеля "Уайтвуд". Париж, 44

Уверен, вам знакомо имя Хаима Сутина? Художник, вроде как с мировым именем, хотя с моей точки зрения — какой он художник? Рисует еду, предпочитает мясо. Эти мне постмодернисты, насмешка над подлинным искусством… Но вы наверняка знаете.

— Знаю. Я была штатным врачом «Улья» почти всё время его существования, и в искусстве разбираюсь меньше, чем в лёгочных болезнях. — Этот, видимо, судит о ценности картины по тому, насколько красива изображённая на ней женщина. — Почему вы решили, что Сутин у меня?

— На рынке появились его картины.

На чёрном рынке, ну, вы понимаете. Их меняют на еду и сигареты. Само по себе явление не стоило бы внимания, французы с их склонностью к мелким контрабандным радостям могут служить ссылочным примером, но картины появились в большом количестве — и это новые картины. Их нет в каталогах. И ещё — они подписаны. Подпись стоит дороже, чем сама мазня. А ниточки ведут к вам.

— Сутин? Вы шутите? Он же умер в прошлом августе?

Офицер снисходительно улыбнулся. Она в самом деле надеется его провести?

— Мы столкнулись с такой изобретательностью этой подлой нации, что они и высокое таинство смерти превратят в фарс.

Не исключено, что его друзья — эти вот Пикассо и Кокто! — вывезли его в гробу за пределы Парижа. Кокто, он же вроде драматург, пьески пишет.

Вот кто бы упоминал высокое таинство смерти! Во что вы его превратили? Но если бы ему удалось подтвердить свою версию, Пикассо и Кокто, шедшие за гробом друга, оказались бы в большой опасности.

— Ну что ж, — ответила она. — Ищите. Найдёте Сутина — он ваш, но если не найдёте — всё прочее останется на своём месте. Я всё ещё профессиональный хирург и исповедую принцип «медицина без границ». Ваших это тоже касается: получите пулю в живот — обращайтесь, помогу, чем смогу.

По умению владеть собой профессор Дюнуа даст сто очков этому борзому щенку.

— Я ещё раз прошу вас, мадам, не двигаться с места: ведь если мы найдём Сутина или следы его пребывания, то станем и дальше искать.

У вас не должно быть возможности уничтожить улики. Документы, например, или рацию.

— С каждым вашим предположением, герр гауптштурмфюрер, я расту в собственных глазах. Может, мне просто пойти с вами? Заодно предостерегу: некоторое оборудование в клинике довольно ценное.

Гестаповец галантным жестом пропустил её вперёд, но на пороге палаты — в «Уайтвуде» было три палаты для послеоперационных больных — сделал знак остановиться и распахнул дверь.