Шелковый платок

Как она пошла на свидание — наверное, на последнее в жизни, ведь теперь даже при мысли о них её пробирал холодный паралич. И был этот «Егор», хотя, конечно же, никакой не Егор. И всё в нем, вроде бы, было нормально, но что-то настораживало. Допив кофе, Елена вежливо попрощалась:

— Извините, Егор, мы, наверное, друг другу не подходим, — и ушла.

Она уже ждала на Пионерской маршрутку, когда вдруг увидела того самого «Егора». Он запыхавшись бежал следом и махал чем-то в воздухе.

— Ты забыла! — крикнул он и показал Еленин шелковый платок, который она купила в магазине индийской ерунды.

«Егор» навязался проводить её, сказал, что в маршрутке «может ехать всякое быдоо».

И дождавшись удобного момента схватил, повалил на землю, затолкал в рот тот самый шелковый платок:

— Ну что, сучка, не подходим мы друг другу?!

***

Елене закончила рассказ и почувствовала, будто у неё изнутри вынули огромное гнилое полено. Она будто бы и не помнила больше того самого дня, и шелковый платок не вызывал у неё никаких ассоциаций, простая тряпка.

«Надо было, все-таки, к психологу сходить, говорили же мне», — подумала она.

А Блюменфельд и Шульц уже не скрывали довольных (условно женских) физиономий:

— Спасибо, Елена, вы нам очень помогли!

***

Вечером Борисова села, как обычно, за ноутбук и открыла третью главу новой книги под рабочим названием «Шелковая юбка». Налила себе большую чашку чая, включила в наушниках инструментальный рок, занесла пальцы над клавиатурой.

И тут поняла, что ледяной холод и одновременно яростное пламя внутри неё, на злой силе которых она выблевала из себя первую книгу и две главы второй, бесследно ушли.

И она совершенно не понимала, о чем же ей теперь писать.

***

Почти на неделю Блюменфельд и Шульц расползлись по своим норам и там как питоны лежали и переваривали Еленину боль. На утро седьмого дня Блюменфельд первый поднялся и понял, что хочет обычной еды. «Питьевой йогурт бы сейчас подошел, — подумал он, — фейхуевый».

Блюменфельд принял свой обычный вид, надел любимый черный костюм, взял авоську и отправился за продуктами.

На улице ветер донес какой-то странный неприятный запах. И Блюменфельд понял, что где-то здесь, на соседней улице, в соседнем районе, обитает «Егор». И что ему, Блюменфельду, зверски хочется сожрать его полностью. Не только боль, не только травму. А всё гнилое сознание.

«Рано вылез, — подумал Блюменфельд, — надо было полежать ещё дня три».