Мост

Я хорошо видел в темноте, хотя в скопившемся мраке различал лишь смутный силуэт, любопытно что мог наблюдать он? Впрочем, когда я выбирался из воды, ночь лишь наступала, и света хватило бы для полноценного восприятия даже несовершенному человеческому зрению.

Знать бы ещё на каком языке разговаривать с этим неизвестным, чтобы не напугать его и не насторожить. Я с течением лет выучил практически все наречия родного материка, но не был уверен до конца, что нахожусь именно на нём. Заявлять о себе в полную силу время не пришло, а то бы сориентировался магически.

– Эй! – сказал я осторожно.

– Слушай, если ты передумал топиться, просто вали отсюда! – последовал грубый, но в целом понятный ответ.

Я обрадовался, что улавливаю смысл речей, хотя и не все слова понимаю, и тут же огорчился неприветливому приёму. Занятно, что незнакомец принял меня за самоубийцу, который недоугробился и решил по этому поводу продолжить жить как прежде. В сущности, вывод выглядел логичным. Человек упал в реку, побыл какое-то время на дне, а потом выплыл на поверхность и вскарабкался обратно на мост.

Не для того же он это сделал, чтобы повторить попытку: камень-то с собой не прихватил.

– Не сердись! – сказал я примиряюще. – Пусти погреться и пообщаться.  Я замёрз и удручён обстоятельствами.

– Есть другой берег.

– Да, но у меня тут карета, не хочу надолго оставлять её без присмотра.

– Вот в ней и отдохни!

До меня лишь теперь дошло, что голос женский, хотя довольно низкий и с хрипотцой. Последнее, впрочем, легко объяснялось ночёвками на открытом воздухе.

Девица или дама вполне могла остерегаться меня лишь потому, что я выглядел человеческим мужчиной. Эгиры не склонны рассматривать людей как объект сексуальных притязаний, мы – жуткие снобы, но стоило ли выкладывать так много о себе, когда мы даже ещё и не познакомились? Вдруг наше племя теперь преследуемо и гонимо, а не подобострастно почитаемо?

– Мне плохо одному, – сказал я проникновенно.

Женщин легко разжалобить. Надо попытаться.

Я ухитрился сесть прямо на облитом плитками склоне. В принципе, я без труда проделал такой трюк даже с учётом свежести воплощения. На свете не бывает ничего настолько гладкого, чтобы эгир не сумел на нём зацепиться.

– Всем плохо, – последовало в ответ.

Грубо, да, но что-то не в словах, а в интонациях голоса задело, и легкомысленный настрой отошёл в сторонку. Я повернул голову и посмотрел, как умеют эгиры, да и принюхался обстоятельно, а не поверхностно.