Мост

Погружение в эти воды я прописал бы ей с известной осмотрительностью, потому постарался сдержать лезущие наружу вопросы. Недавно обретённый полноценный мозг уже подсказывал, что с магией здесь дела обстоят кисло. Если мост ничем не защищён, тогда всё прочее можно даже и не пробовать на зуб. Истончились и угасли сочные поля стихий или мир на послерыбье достался не вполне мой? Как уже говорил, я не был уверен в том, где носило весь период подводного существования, да и куда вынесло – тоже.

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Волшебники же и так всё знают, – откликнулась она язвительно, но я смотрел кротко и не шевелился, дожидаясь нормального ответа и получил его:

– Рада.

– А я – Кэйдэ. Одно из моих внешних имён.

– Существуют ещё внутренние?

– Много чего есть на этом удивительном свете.

Она окинула меня откровенно скептическим взглядом:

– Хорошо, если ты волшебник – докажи это!

Стремительное исцеление уже со счетов снято? Скучные здесь живут люди, если им необходимы иные уверения чуда. Всегда надо просить деньги вперёд, тогда вырастет и ценность услуги.

Впрочем, мне ведь по-прежнему требовался человек, способный стать проводником и переводчиком. В новом времени всё творящееся происходило или в новом мире – значения пока не имело, потому я решил, что впечатлить Раду будет невредно. Чтобы не беспокоить высокие стихии, решил заняться низшим видом магии, проще говоря, материализацией.

Эгиры редко этим балуются, потому что: а зачем? Вещь проще купить, нежели напрягать память и воссоздавать по слоям ощущений, но здесь в ближайшем окружении не намечалось ни лавки, ни даже плохо присмотренного хозяевами огорода, а в животе моей будущей компаньонки уже неприлично урчало.

Это умирающему ничего не требуется кроме места упокоения, живым много чего надо.

Я даже не был уверен, что получится сносно: давно не практиковался, но, когда в ладонях послушно начал возникать, густея, пирог с поджаристой корочкой и сочным рыбным духом, сам поразился результату, ну и поморщился заодно, потому что запахи человеческой еды нам не особенно приятны.

Рыбу я взял из реки, поскольку она находилась прямо под носом и даже честно выбрал ту особь, что ещё принюхивалась к мёртвому телу, а не успела его отведать, а муку и всё прочее – сам не знаю где.

– На, поешь.

Рада недоверчиво приняла моё произведение, а когда обнаружила, что пирог горячий, глаза её вообще полезли на лоб, но, если творить что-то – так делать это на совесть. Я всегда придерживался этого правила.