Снимите квартиру, пожалуйста

Тем временем разобрали модульный гарнитур и запихнули его разделанную тушу мне в спальню. А диван Владик вообще попросил вывезти, я же давно ныла, что собираюсь купить другой. И куда дели телефон?

.

Серенький аппарат скулит сдвинутой трубкой под дверью ванной, обернувшись кольцами провода-хвоста. Когда все ушли, в пустой комнате остались две стремянки, стопка вонючих бумажных мешков и банки с краской. Завтра они начнут с этого окна. Я не успею до завтра.

Да в конце концов! Не хочу, я не хочу сейчас менять окна! Мне нельзя пока менять окна, мне квартиру надо сдать! Да пошли вы все! Жильцы, соседи, Галина Семеновна, Владик, строители — убирайтесь вон!

Я опрокидываю две незваные стремянки, я потрошу бумажные мешки в отместку за расчлененный гарнитур, я исступленно бью ногами банки, пока краска из них не разбрызгивается по всей прихожей широким белым фейерверком.

Наутро замок растеребил прораб, которому Владик оставил ключи. Я даже не встала с кровати, сколько можно прятаться в собственном доме? А он даже не заглянул, кто спит за мебельными завалами.

Оценил мой истеричный протест, пошаркал по заснеженному цементом полу и запиликал кнопками мобильного.

— Влад Андреевич? Утро доброе. Да, уже на месте. Я чего спросить-то хотел, а чья это вообще квартира? Ага. Ага. Ясно. Ох ты ж... Ага. Да тут вот какие дела, — и прораб, не стесняясь, закатил в свой мобильный все, что думает о наделанных мною делах. — Так а окно-то кто нам проплачивает, если не тетя? Ага. Тогда можно поговорить с вашей мамой? Ладно, значит наберите меня, как проснется.

Марина выписалась?

.

Я хочу ее увидеть, срочно хочу ее увидеть. Быстро, заполошно одеваюсь, пока прораб укатился за сигаретами, не застегиваю ни второй — исправный — ботинок, ни пальто. Навстречу поднимаются те двое, что уволокли вчера мой диван, пялятся на меня, строители идиоты.

Бегу до потока машин, спешно, нервно. Ветер полощет и полы пальто, и полы халата. Туманная влага вливается в горло, колет и жжет, не солнечный осенний день.

До дома Марины всего три остановки, мы обычно ходили друг к другу пешком. Целых три остановки, я не смогу столько бежать. Что-то совсем тяжело, мне хотя бы дойти.

Красные, зеленые, голубые, блекло-бетонные — машины мчатся туда и сюда, взад и вперед. Я отворачиваюсь от дороги, чтобы не различать их цветов. Люди огибают меня двусторонним потоком. Они отворачиваются, чтобы не замечать, как я выгляжу.

Не смогу подняться по ее лестнице, не смогу позвонить в ее дверь.