Крадущая сны

Чем-то отдалённо похожая, но всё же человек.

— Ты Рада? — Он приподнялся на локте.

Я вскинула голову. Долгий взгляд. Кивок.

— И я рад, — сонно улыбнулся, — тебя встретить.

***

Мы сидели на крыше пятиэтажного дома. По проспекту неслись автомобили; сирень отцвела. Небо на картинах Вита было почти таким же, как сверху. Только брызги звёзд упали иначе.

— Вон там ещё одна. — Он сощурился, указав на просвет между плоскими крышами.

— У неё есть имя?

— Будет.

Ладонь Вита коснулась моего плеча.

Мне нравилось, как он улыбался — даже когда я не видела.

Мы помолчали. Я не стала говорить о том, что звёзды в конце концов гаснут. С именами или без. Пусть не сразу — спустя короткую вечность.

— Не уходи. — Он поймал меня за руку, тонкую, почти прозрачную в лунном свете. Сохранять человеческую форму становилось всё труднее.

— Мне пора. Солнце скоро встанет.

— А если я усну днём... ты придёшь?

Я оглянулась.

— Попробуй.

Мы оба знали: я никогда не увижу его снов.

Там жила она — та, что с портретов.

***

— Как ты, дружище?

Вместо Рады на краю постели сидел Вит, и Сенька, открыв глаза, понял, что проспал до обеда. Горячие солнечные лучи рисовали квадраты на полу спальни, у открытого настежь окна.

Он с трудом поднял руку, чтобы пожать крепкую взрослую ладонь. Закашлялся. Едва не отвернулся к стене, позорно укутавшись в одеяло, но всё же заставил себя улыбнуться.

— Нормально.

На тумбочке у кровати лежали яблоки и связка бананов, но Сенька не ел уже два дня.

Только запивал водой таблетки. Мама договорилась с врачами, чтобы Сеньку перевезли в больницу, но он не хотел. Лучше здесь...

— Почему она не приходит? — спросил тихо, но Вит услышал. Отвёл глаза.

Сенька не маленький, он понимал. С Витом, наверное, интереснее дружить. Он не прятался под одеялом, как трус... Подбородок задрожал, и Сенька, часто моргая, уставился в потолок. Тот ухмылялся трещиной, через которую полз паучок.

— Она приходит, Сень.

— Голос был глухим, далёким. — Но ты не просыпаешься, как раньше.

***

В сердце парка не горели фонари. Оно билось не на перекрестье аллей, а у границы с лесополосой, где заканчивался Город и начинался Мир за пределами. Здесь росла Берёза — первая из всех. Крылатые дети слетались с окраин, бескрылые — приходили к Матери за советом.

Дающая Рассвет проводила меня: махнула рукой в лиловых сумерках. Костегрыз улёгся у корней старого дерева.