Домовой из лифтовой и другие всякие

Глава 2 Просьба

Просьба

Словно что-то толкнуло меня, и я вынырнул из глубин сна. Я всегда легко просыпаюсь – «жаворонок», правда, с возрастом засыпать стал хуже, а раньше стоило только голову приклонить – сон тут как тут. Первой мыслью было: «Опять собаки колобродят…» Но в квартире стояла тишина, в которую абсолютно естественным образом вплеталось похрапывание мопсов, дыхание спящей жены и моё собственное. Все эти звуки тишины не нарушали. В проёме открытой двери спальни, подсвеченный сзади огоньком лампады у икон был виден силуэт мужчины.

 

Я узнал его:

– Мотя, ты?

Он кивнул и поманил меня за собой. Я поднялся и пошёл на кухню следом за неожиданным ночным гостем[1]. Сразу возникло какое-то тревожное чувство. Как всегда, сначала я спросил глупость:

– Как ты меня тут нашёл? Ой, извини, не проснулся ещё.

Мотя понимающе усмехнулся и сел на кухонный диванчик.

– Я тебя, Серёга, теперь даже в Америке найду! Не то, что в другой квартире.

– Моть, сейчас Великий пост – я выпивать не буду и тебе не налью.

– А я и сам бы не стал, не за тем пришёл. Иш, как тебя жизнь-то по кумполу  шваркнула – Бога увидал.

– Увидал, а ты не ёрничай, а то пошлю тебя сейчас по известному адресу вместе с твоей энергоинформационной сутью.

– Да ни Боже мой! – Мотя сложил ладони перед грудью, как бы защищаясь. – Я со всем уважением.

– То-то же. Что стряслось?

– Беда у нас, – тихо проговорил Мотя.

– Последняя мавочка[2] на пятьсот вёрст, а может и поболее, в округе петь перестала и уходить собралась.

Не хочу, говорит, видеть как всю округу опоганили – ни озёр, ни болот, ни рек живых не осталось. Совсем уже прозрачная стала. Не знаем, что делать. Лешак[3] до того расстроился, что не глядя на кочку с земляными осами сел, теперь вот сидеть совсем не может, и осы обиделись, жужжат матерно, грозятся. Ещё белки бесстыжие лешака задразнили совсем, а тот от обиды ёжика пнул – лапу наколол, оступился и вторую подвернул. Еле ходит теперь раскорякой, меня козлятиной городской обозвал, грозится лет на пятьдесят в спячку залечь. Чо делать-то? 

– Подожди, Мотя. Ты толком объяснить можешь, кто и куда уходить собрался?

Объяснял Мотя долго и бестолково, постоянно соскакивая на причитания. Вот ведь, какая штуковина выходит, если я его, конечно, правильно понял.

– Все мы на свете твари Божьи, и Ангелы, и люди, и зверьё всякое, и деревья, и рыбы, и даже эти осы земляные кусючие… – Мотя осторожно почесал изрядно покрасневшее и увеличившееся в размере левое ухо.