3 Металлов

Которая, разумеется, не существовала, потому что и победа в игре не предусматривалась. Процесс и был победой. Игра вечная, как жизнь.

Забавно: во второй группе пятеро из шести считали, будто по умолчанию, что их наблюдатель — мужчина. Было ли деле в мужском роде слова «наблюдатель»? Ведь им, наверное, так и сообщили при инструктаже: «у вас будет наблюдатель». Или то играл свою партию общий антиженский настрой текущей культурной парадигмы (это снова чей-то голос в его голове, но не тот же самый, что умудрялся звонко чеканить даже шипящий на конце «оверсайз»).

Но знать, что смотрит на них именно Тимур, они не могли. «Кроме Туза, конечно же, он точно знает». Тимур усмехнулся.

Шестая(ой) Хикки не проронила(ил) ни слова за все дни, никогда не обращалась(лся) к наблюдательнице(лю), а потому её(его) мысли насчёт пола и гендера Всевидящего ока были неясны.

Напоследок Тимур снова раскрыл седьмое окно. Настя тут же посмотрела в камеру, будто почувствовала:

— Что ты сделаешь, когда всё закончится? Когда обретёшь свободу?

Тимур пожал плечами.

Настя задумчиво кивнула, лицо её осунулось и даже немного вытянулось, глаза потемнели, а губы наоборот потеряли в цвете. Она заговорила чуть-чуть напевно:

— А если я дам тебе адрес, ты приедешь? Пройдёшь все кордоны? Вокруг моего дома по три поста на каждом перекрёстке, всего двенадцать. Как пройдёшь их, иди к панельке, к хрущёвке на пять этажей с крошечными окнами, подъезд без лифта. Поднимись на третий, там ты увидишь щиток, а от щитка направо квартира, в которой не живёт давно никто, гуляют там сквозняки прошлого, ноябрьские холода, а налево моя квартира, комнатка да крошечная кухонька… — Настя развернулась и обвела рукой комнату.

— Придёшь?

У Тимура во рту пересохло: а если и правда? Дело даже… дело даже не в нарушении инструкций. Он сможет добраться? Объяснить чекпойнтам, что имеет право на свободу передвижения?

— Но оно же никогда не закончится, правда? — Настя снова стала самой собой, кокетливо дёрнула плечом и улыбнулась в камеру чуть грустно.

— Правда? Мы никогда не встретимся с тобой.

Сработал таймер, и окна потухли. Тимур потянулся за палочками для лапши, пальцы его почему-то дрожали.

Уставившись в ноябрьскую темноту, он сидел у кухонного окна, ел слишком острую, остывшую лапшу и думал, сам не зная о чём. Пока ему не показалось… не показалось, что кто-то смотрит на него из темноты, стоя у погасшего фонаря. Смутная фигура, вовсе не зловещая, а очень грустная.