Улыбка

Сняв с плеча верный ППС-43, дракон выдохнул и уже было хотел ринуться в бой, как вдруг чей-то голос остановил его:

– Стой! Куда ж ты бежишь, малец! Жить надоело?

Хранитель Добра обернулся. Его догнал боец из штурмовой группы в маскхалате-амёба и с ППШ-41 наперевес. В руках у него была стальная кираса, на внешней стороне которой виднелись небольшие вмятины от пистолетных пуль.

– Держи! – лейтенант передал нашему герою кирасу. – От винтовки не спасёт, конечно, но пистолетную пулю выдержит! Зуб даю! И гранат вот несколько.

– Спасибо, товарищ лейтенант! – Хранитель Добра быстро накинул панцирь на себя и закрепил гранаты на поясе. Сердце колотилось со скоростью пулемётной очереди. Ультрамариновые, словно океан, глаза застилал холодный пот. Затянув потуже ремни, чтобы кираса не спадала, дракон выдохнул и тихо сказал: – Каждый раз, как в первый: что против хеттов в лоб, что на французский редут, что на линию Гинденбурга… Ну что, дружище, разомнем кости?

– Давай, Морозов! – крикнул Космодемьянский, прячась за люком «Зверобоя».

Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… На мгновение налитые сталью веки скрыли тёмно-синие глаза… Рывок с места! Хруст мостовой под кирзовыми сапогами, вокруг кружится смертельный хоровод из сотен пуль MG-42 и MG-34, громко хлопают очереди MP-40. Земля вспенивается от бессчетного количества попаданий, прекрасные цветы падают, скошенные ураганным огнём. Адреналин переполняет разум. Вдох, выдох, вдох, выдох… Разбивается град пуль о мощные укрепления форта, не берут твердыню снаряды.

Медленно, но верно продвигается Морозов: то схоронится, то в полуприсяде бежит. Перекат влево, перекат вправо. Терзает град пуль, словно осенний лондонский ливень, многострадальную землю. Но чувствует Хранитель Добра поддержку: молоты ударов «Зверобоя» и шквальный огонь на подавление боевых товарищей сдерживают пыл обороняющихся солдат Вермахта. Осколки кирпича разлетаются, словно пушинки. Грохот стоит жуткий. Крики, стрельба, гул взрывов… Всё ближе и ближе Хранитель Добра к заветной цели.

–Was machen Sie, Dummköpfe?! Töten ihn! Töten ihn jetzt! Schiessen! Schiessen! Feuer! – орёт из каземата немецкий командир. Слышит его Морозов. Стучит кровь в висках. В памяти проносятся мгновения ожесточенной осады Сталинграда.– Lassen Sie ihm nicht zum Mauerwerk laufen! Feuer konzertieren! (Нем.