Высшая награда

— То в трюм уходит, то на палубу возвращается. Эх, жалко его, товарищ капитан. Как он с нами в атаку пойдёт?

— Пинками вперёд погоним, — усмехнулся капитан. — Ладно, что мы — звери что ли? Дай ему что-нибудь попить. Через полчаса будем на месте, так что приведи его в порядок.

— Есть, — отчеканил Семёнов. — Разрешите идти?

— Иди, Семёнов, иди, — охнул Ладыгин и продолжил смотреть в бинокль. Семёнов ответил: «Есть!» — и поспешил в камбуз. Кок Валерий Павлович был настоящий морской волк. Несколько раз экватор переходил.

До войны он служил на грузовом судне. Историй рассказывал — не счесть. Добрый дядька был, матросы в нём души не чаяли. Семёнов спустился в камбуз и застал Валерия Павловича за уборкой.

— Валерий Павлович! — окликнул кока Семёнов. — Тут у нас Морозову плохо. Вот ведь девица красная, а! Дали же нам на свою голову…

— Ты бы варежку не разевал, — посетовал Валерий Павлович и вытер руки о передник. — Человек всю войну прошёл и поболее тебя видел. Веди, накормим, напоим.

Семёнову стало неловко.

Он почесал затылок, вздохнул и направился за Морозовым. Он застал его у борта. Выглядел Морозов неважно: бледный, как мел, вид болезненный, будто отравился просроченным мясом. Сразу было видно, что вода — не его стихия.

— Миша! — окликнул солдата Семёнов. — Тебя Валерий Павлович зовёт.Морозов обернулся, кивнул и заторопился к камбузу. Едва Морозов переступил порог, его встретил кок. Старый моряк улыбнулся и пригласил к столу:— Потрепало тебя море, конечно. Присаживайся, Миш. В ногах правды нет.

— Спасибо, — кивнул Морозов и сел на табуретку. Валерий Павлович дал солдату воды и кусок хлеба.

— Глаза у тебя чудные, Миша, — улыбнулся усатый кок. Морозов встревожился. «Неужели заметили?» — промелькнула мысль.

— Глаза как глаза, — улыбнулся Семёнов. — Ну цвет чудной, да. И что с того?

— Да не про то я, — отмахнулся Валерий Павлович. — Добрые они. Сколько матросов и солдат ни встречал, ни у кого таких не видел. Душа чистая. Богом поцелованный.

Морозов на мгновение замер, будто задумавшись о чём-то, отвёл взгляд и продолжил есть.

– Горе-то какое, Миша, — пожалел солдата кок. — Повидал ты, вижу, много. Одних нашивок за ранения сколько…

— Ага, много, — усмехнулся Семёнов. — Где ж он повоевать-то успел? В тылу?

— Было это в октябре сорок первого, под Вязьмой, — сухо начал Морозов. — Моя рота попала в окружение. Да что там рота — я потом узнал, что вся 20-я армия в котёл попала. Долго бодались, пытались выйти, а немцы везде. Вот и сидишь, варишься.