Гонец московский

Сам он вовсе не ощущал уверенности, но готов был идти до конца. Особенно если на то будет приказ Великого магистра.

— Прошу простить меня во имя Господа, брат Гуго...

— Слушаю вас, брат.

— Еще раз прошу простить меня. Брат Жак де Моле знает о нашем походе?

— Безусловно. Письмо к князю Георгию написано им собственноручно и запечатано личной печатью. Можете удостовериться, брат Антуан.

Де Грие приблизил свиток к глазам.

«Если бы я знал личную печать Великого магистра»...

— Да, — кивнул он. — Благодарю вас, брат Гуго.

Я удовлетворен.

— Еще вопросы?

— Я все-таки не понимаю, — смущенно улыбнулся брат Жиль. Похоже, он стеснялся старших по возрасту и сроку службы братьев, но удержаться все же не смог. — Я не понимаю, как брат Эжен может прикрыть нас? Что значит, прикрыть? Каким образом? При чем тут горячая молитва?

Д’Орильяк поморщился.

— Слишком много вопросов.

— Ничего. Молодости свойственна любознательность, — улыбнулся магистр. — Я поясню. Возможно, брат Жиль, мои слова прозвучат не совсем привычно.

То есть, вызовут удивление и даже возмущение в первый миг. Но по здравому размышлению вы не сможете не признать мою правоту. А уж после того, как мои слова будут подтверждены делом...

Де Шалон выдержал паузу.

— Итак... Благодаря беззаветному подвижничеству, умерщвлению плоти и укреплению духа постами, молитвами и чтением священного Писания, брату Эжену уже не единожды удавалось творить чудеса... Я вижу на ваших лицах удивление и даже негодование. Спешу вас заверить, братья: чудеса брата Эжена не имеют ничего общего с колдовством и чернокнижием.

Господь дает ему силу и помогает в делах, как некогда помог Иисусу Навину остановить солнце, а Моисею провести иудеев через море... Вы же знаете, если искренне веришь в Бога, то и вода может стать твердью. Главное, не допустить в сердце ни тени сомнения. Молитвы брата Эжена помогут скрыть ваш обоз от излишне любопытных глаз.

— Боюсь уподобиться Фоме, но откуда такая уверенность? — подал голос брат Рене.

— Простите мне братья, что я не могу вам дать бесспорных доказательств.

Поэтому прошу поверить мне на слово.

— Позвольте еще вопрос? — решился наконец-то де Грие.

— Слушаю, брат Антуан.

— Если Великий магистр чувствует опасность со стороны его величества Филиппа, почему он едет в Париж? Зачем сует голову в пасть льву? Не было бы разумнее переждать какое-то время на Кипре, пока отношения с французским королем не изменятся? В лучшую или худшую сторону, не суть. Важна определенность.