Как я честь Ансельма защищал.

Добившись, таким образом, полного взаимопонимания, я с решительным видом покатил жуткую каталку к старту и боязливо сглотнул, разом вспомнив все свои прежние психологические травмы, полученные благодаря оной еще в раннем детстве, однако решительный вид моего Ансельма, который на тот момент с видом разгоряченного скакуна нетерпеливо бил ногой о пол больничной плитки, предал мне смелости и я лег… Тут же моему примеру последовал и Обгалдырь, хотя, если трезво судить по его весьма… нестойкому состоянию, он бы лег в любом случае, в отличие от меня, и даже неважно куда.

Итак, разместившись поудобнее на данном пугающе-жестком ложе, я вкратце объяснил Ансельму заранее обговоренный с соперниками полный маршрут, тот учтиво кивнул, выражая тем самым полное понимание и, до скрипа стиснув зубы, вцепился в поручни каталки. Облегченно выдохнув напоследок, я крепко-накрепко пристегнулся и дал команду старту.

Возможно, в бурном запале, я пообещал Ансельму дополнительную коробку грильяжных конфет, которые он итак поглощал у меня с видом лакомки каждое утро по одной штучке. Возможно, что вконец расщедрившись, я пообещал ему и выходной в субботу, честно признаться, тогда я много всего ему наобещал, дабы подкрепить в этом робком маленьком создании еле теплящийся бойцовский дух, во всяком случае, рванул он так, словно я нуждался в срочной операции и счет моей жизни шел на секунды.

Крепко зажмурившись от тошнотворно-мельтешивших на бешенной скорости трещин больничного потолка, я невольно подумал: какие же жесткие и крайне неудобные эти больничные каталки! А еще подумал, что мой Ансельм превеликая умничка, ибо развить такую бешенную скорость дорогого стоит.

К счастью, был Тихий час, поэтому преград в виде, снующих туда-сюда пациентиков, быть не могло, а следовательно число нечаянно сбитых скостилось до минимума, да и Свиномерок заметно уступил в скорости, если судить по громкому рыганию позади.