Потерпевший кораблекрушение

Потерпевший кораблекрушение

Наталья "Дарт Ладос" Троицкая

Потерпевший кораблекрушение

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

Начато в год 1327 от основания Джанната иереем Иссадором, настоятелем храма Трёх Святителей на Тихом Мысу.

Мне было двенадцать, когда наш корабль — каррака "Три святителя" — убегая от пиратов, вылетел на прибрежные скалы у Тихого Мыса.

То был первый раз, когда я вышел в море, и мне всё было внове: бескрайние синие просторы, где вода сливается с небом в зелени горизонта, вечный скрип досок и толстых канатов, крики матросов и зыбкость палубы под ногами.

Может быть, поэтому я не сумел ни как следует испугаться тех пиратов, ни по-настоящему ужаснуться катастрофе: всё путешествие прошло для меня в той сумеречной зоне, которая есть у детей между миром настоящим и миром их игровых грёз.

Едва привыкнув к качке, я, кажется, позабыл, как возвращаться в каюту, и весь день бегал по палубе, воображая себя то открывателем новых земель, то смелым торговцем, везущим драгоценный груз диким племенам, то пиратом, метящим этот самый груз у торговца отнять.

Благо, присматривать за мной было некому: авва Айнамаль следил только, чтобы я не пропускал молебнов, вечерних и утренних служб, остальное время оставляя меня делать, что вздумается.

«Дети играют, — говорил он, — и блаженны они, пока ещё могут играть».

Нянька, впрочем, у меня — единственного ребёнка на корабле — всё же была. Горе — или счастье — моё было в том, что Врия, дочка и первая помощница капитана, сама была немногим старше меня, хотя считала себя, конечно, ужасно взрослой.

Так что она куда чаще помогала мне в моих играх, чем пыталась окоротить меня и заставить сидеть смирно. Удавалось ей это только когда она принималась учить меня разным морским словечкам и понятиям, которые, впрочем, я с тех пор ухитрился совершенно забыть.

Узнай об этом мой отец он, конечно, ужасно огорчился бы.

В его грёзах, несомненно, я проводил плавание в смиренных молитвах ко Господу и Матери Его, благочестивых беседах с аввой Айнамалем и — изредка — безвредных и мирных играх.

Иначе зачем я вообще плыву на одном корабле с таким количеством духовных лиц? Не затем ли, чтобы они узнали и запомнили меня, и порекомендовали меня в хорошую обитель?

Отец был сборщиком налогов на городской службе, и мне кажется, его несмотря на это любили и уважали. Но его сестра, моя тётка Ригида, была хорепископом — а любой согласится, что хорепископ живёт куда лучше, и уважают его куда больше, чем сборщика налогов.