Чудовище

Страшен был не уродливый шрам незнакомца, начинавшийся у середины лба и спускавшийся по щеке до самого подбородка.

Страшен был не его застывший взгляд, жуткий, как у аспида, готового к смертельному броску.

Не глаза, свинцово-серые, как мрачные льды самого Чистилища.

Страшно было то, что из этих холодных немигающих глаз на рыжего смотрела сама смерть. А Войтек был не самым храбрым человеком.

Гость перевёл взгляд на трактирщика, и наваждение исчезло. Войтек моргнул и сглотнул слюну.

Ну и что, что зенки страшнючие, подумаешь, может, он наёмник, солдафон-убивец.

Сколько таких после мятежа баронского по дорогам шляется! Не позарится же он на тощую мошну Войтека — у самого гроши есть, поди, и немало: вон пряжка на шляпе серебряная с камнем, платье добротное, сапоги дорогие, хоть и грязнющие до самых до голенищ. Меч знатный опять же. Мечом-то, поди, себе на жизнь и промышляет. И шрам получил на морде, за короля сражаясь. Ну, или против короля — кто их разберёт, наёмников этих. Всё одно милостивый король простил всех мятежников. Ну, кто жив остался, понятно, кого на кол не посадили отдыхать сразу. Так что можно и стражу не звать, законно он тут сидит, ага. Хотя стража тут не помогла бы, случись замятня какая. Такой прошёл бы сквозь вахлаков деревенских, как вилы сквозь сено, и не заметил бы даже.

Да что это я, одёрнул себя крестьянин, ну, угощает человек пивом. Фураж-то с провиантом солдафоны у нас бесплатно брали всю войну, вот совесть и проснулась, поди…

Почесав плешь и шмыгнув носом, Войтек снова уселся на лавку.

— Дак что ж не выпить-то, коль достойный человек угощает. Все люди — братья, эт мы завсегда с нашим удовольствием компанию составим людям хорошим.

Подошедший корчмарь плюхнул на стол две кружки пенящегося пива и блюдо с жареными карасями. Смахнул крошки, мазнув грязным полотенцем по столешнице, правда, чище от этого не стало.

— Благодарю, любезный, сдачу оставь себе. А моему другу принеси ещё пива, я вижу в нём истинного ценителя… — Незнакомец подмигнул хозяину и кинул ему серебряный статир.

Поймав монету, трактирщик попробовал её на зуб, довольно осклабился и, кланяясь, отошел за стойку.

— Ну, что, Войтек, выпьем за твой острый глаз!

С этими словами незнакомец поднял свое пиво и кивнул Войтеку. Тот радостно ухватился за кружку обеими руками и со словами «Ваше здоровье, милсдарь!», ворочая кадыком, опустошил её в три глотка.

Незнакомец же аккуратно отхлебнул и отставил напиток в сторону.