Целительные руки.

Морфий – пожалуйста! Лауданум, кокаин… Да хоть стрихнин! А вот на ромашку с подорожником больнице в средствах категорически отказано. Приказ растакой-то, будь он неладен! И в специальном питании при той или иной болезни тоже отказано. Самодеятельность за свой счет, и хоть убейся! А раз я желаю продолжать своей альтернативочкой, то придется себя пересилить и начать тратить «благодарности» обеспеченных пациентиков во благо других пациентиков, ну и самую малость - на себя, зарабатывающего менее больничной прачки и чуть более санитара.

Я безоговорочно последовал совету моего заботливого родителя и по совместительству заведующего, рьяно бьющегося во благо надлежащих условий лечения пациентиков. Да, тут вам не военный Аглаэре… Третья городская, будь она неладна! Питание скудное, условия пребывания как на скотобойне, отношение, впрочем, такое же.

Если за отведенные тебе десять дней не помрешь, то считай, что тебе уже ничего не страшно! Правда еще долго потом будешь сотрясаться от ужаса пережитого здесь кошмара.

Итак, отныне свои чаевые я смело тратил на лечение вверенных мне пациентиков, а также на свои волшебные руки, которые и приносили мне те самые чаевые.

Свои золотые ручки я щедро баловал маслами и розовой водичкой, дабы они не ныли после целительных сеансиков хиропрактики.

Не забывал я и о себе, любимом, покупая для своей никудышной кровушки гранатовый сок, который в отличии от терпкого красного вина можно было потреблять прямо на службе, ни сколь не опасаясь перегара и хмельного состояния.

Заботился и о своем верном Ансельме, подкрепляя его силы грильяжными конфетами, которые как оказалось, он более чем любил, а может просто не смел заявить мне обратное? Как бы то ни было, но давился он ими с большим удовольствием, запивая еле теплым какао, которое всякий раз приносил с собою в узком бидончике, не осмеливаясь пользоваться для варки оного нашим кабинетным кофейником. В общем, несмотря на все возникающие предо мною преграды, я был превеликий везунчик!

Работа шла у меня ровно и гладко, поток состоятельных пациентиков неумолимой рекой тек в мой радушный кабинетик, верный Ансельм всегда был рядом, целительные руки не подводили.

Cui ridet Fortuna, eum ignorat Femida (лат. Кому улыбается Фортуна, того не замечает Фемида)! Фемида может быть меня и не замечала, а вот наши превеликие светилы медицины очень даже замечали. Замечали и откровенно завидовали.