Целительные руки.

Врачебные предписания пишу сильно дрожащей рукой, а вскоре получаю в ту самую руку конвертную «благодарность» от несказанно довольной пациентки. Ну хоть этой почтой отправлять не надобно!

После моего всеубеждающего заверения: «Не благодарите, это всего лишь моя работа…», получаю удивленный ступор, затем всепонимающий кивок, а несколькими часами кряду данная пациентка приносит мне коробку грильяжных конфет и бутылку мятного ликера.

По всей видимости, пациентики считают, что я всего-навсего не доедаю! Что ж, уже легче.

Усмехаюсь на свою утонченную натуру, откармливать которую бесполезно и принимаю сию продовольственную благодарность, дабы когда-нибудь пренепременно угостить ею своих милых дам, но к концу вечера, в порыве неукротимой щедрости, решаю подсластить жизнь своему вконец обессилевшему Ансельму.

Но что мы видим? В коробке конфет лежит та самая растреклятая денежная «благодарность»! Да у меня целый склад этих «благодарностей»! Между каждой страницей моей Святой книги по конвертику! Да на эти деньги я мог бы в золото Ансельма одеть и изумрудами обвешать! Я мог бы своим милым дамам недельный отпуск выкупить, и пусть они, итак, ежемесячно отдыхают продолжительностью в свои особые женские дни.

Я мог бы… Я мог бы… Но я не имею права тратить эти деньги! Как врач не имею! Даже в руки брать не смею!

По-братски обняв давящегося конфетами Ансельма, хвалю его за преданную службу и иду честно сознаваться во взяточности к заведующему.

Мое чистосердечное заботливый родитель воспринял… Спокойно воспринял. Впрочем, он всегда отличался не пробивной невозмутимостью внешнего вида. Военный хирург как никак!

Пожурив меня обыденной фразой: «Ну что ж ты, солдат, державу позоришь?», он поспешил заверить меня в том, что никакого взяточничества тут нет и быть не может. К примеру, я же даю щедрые чаевые подавальщицам кафе или же своим милым дамам за превосходную обслугу, отчего же довольным пациентикам не поступать по отношению ко мне точно также? Тут я глубоко призадумался.

Безусловно в какой-то мере, мой заботливый родитель был прав, однако тратить деньги, заработанные на чужой беде, мне просто совесть не позволяла.

Чтобы развеять все мои совестливые ограничения, заведующий заявил, что данные средства я могу тратить на своих пациентиков, ибо он больше не в силах выделять средства из больничного бюджета на природные компоненты моих самодельных лекарств.