Хроники Раскола

Хроники Раскола

Алена Сказкина

Глава первая. Белый тигр

Однажды во сне я видел драконов, падавших с небес.

Шелест тысяч крыльев наполнял воздух шепотом морского прибоя. Свод над головой, иссеченный прозрачными перьями облаков, переливался от причудливо-карминового у горизонта до зловеще-фиолетового в зените. Бескрайний океан — тусклое отражение эмпирея — бушевал далеко внизу. Промозглый борей набирал силу, гнал саженные волны, увенчанные шапками грязно-бурой пены. Мир погружался в тревожный красный цвет.

Бесчисленной стаей, темным широким потоком в залитом кровью небе, Крылатые Властители молча, стремительно мчались к скрытой за горизонтом цели, словно мыши, зачарованные мелодией легендарной дудочки крысолова. Я летел вместе с ними, такой же безгласный и покорный захватившему окружающее пространство колдовству.

Черными брызгами из живой реки выскальзывали отдельные капли-драконы. Рушились вниз, чтобы навсегда исчезнуть в жадно скалящейся пасти морской пучины. Никто не пытался им помочь, не обращал внимания.

Это был странный сон. Не похожий ни на мир грез, дарующий магию потомкам Древних, ни на иррациональные видения, рождающиеся в глубине усталого разума, свойственные обычным людям. Мог ли он являться пророчеством? Предсказанием будущего, скрытым в непонятом мной тогда символизме?

Невесомые серебряные нити плыли в воздухе. Дракон, паривший слева от меня, угодил в центр паутины, забился, пытаясь освободиться, но только сильнее запутываясь, камнем ухнул в океан. А секунду спустя мои крылья тоже оказались связаны липкими тенетами, и ледяная безжалостная вода раскрыла навстречу смертельные объятия...

Кресник[1] 9938 года от Исхода[2]. Неделю назад волей Древних я был избран эссой[3] северного клана. До начала войны оставалось около трех лет.

***

Два с половиной года спустя...

Поднявшееся над горами солнце сияло чистейшим белым бриллиантом в кайме безоблачного василькового неба. Воздух, прозрачный, морозный, обжигал кожу, успешно прогонял остатки дремоты. Ясность, спокойствие наступившего утра превращали творившуюся ночью за стенами яранги свистопляску в дурной сон. Лишь снег, обильно покрывший плато ровной молочной скатертью, укутавший низкорослые мохнатые ели в роскошные шубы, убеждал в реальности свирепствовавшей вчера метели.

Я, щурясь, смотрел в залитое светом пространство, размышляя, что приближение весны, уже ощутимое в согретом магией Иньтэоне[4], здесь оказалось почти незаметным.