Право на счастье

Счастье керая — умереть в бою...

В воздухе ощутимо пахло весной, несмотря на продолжавший покрывать землю и ветви деревьев снег. От его блестящей хрустальными иглами корочки-наста отражались солнечные лучи, слепя отвыкшие от яркого света глаза. Под ступнями снежный пласт вначале лопался с громким хрустом, а потом со скрипом уминался, упруго принимая мой вес.

Так я и шагал. Хрусть-скрип, хрусть-скрип...

Чутье не подвело меня, да и вообще — только полный лопух мог бы заблудиться на узкой полосе суши между горами и морем.

Дневное светило еще не достигло наивысшей точки на небе, когда я выбрался на тракт. Передохнул, разминая ноющее колено. И только собрался было идти дальше, в сторону Кор-Косана, как громкий топот многих копыт заставил не раздумывая юркнуть под прикрытие валунов, нагроможденных в нескольких шагах от обочины, — последствие давнишнего обвала.

Полдюжины имперских гвардейцев размеренной рысью миновали поворот дороги. Напыщенные и расфуфыренные, как фазаны.

Горела огнем обильная позолота на скрывающих лица шлемах и наплечных пластинах, выполненных наподобие крыльев. Крылатая гвардия Яшмового Престола. Бездушные и безжалостные убийцы, разменявшие последние остатки совести и чести на жирный кус со стола властелина.

Что же их так заинтересовало?

Старший, с пурпурным вымпелком пониже острия пики, скомандовал вполголоса (что именно — я не расслышал) и разъезд свернул на снежную целину, направляясь в сторону гор.

Тут меня осенило.

Они же пошли по моим следам!

Перед моими глазами мгновенно встала картина, скрутившая внутренности в один противный скользкий комок. Черный дым над хижиной сагийасу, замаранные жирной копотью ветви деревьев, кровь, яркими потеками пятнающая взрытый копытами снег, и отрубленные головы людей, которых я успел полюбить.

— Эй!

Гвардеец, скачущий последним, обернулся на мое восклицание. Приметил блик, отразившийся от лезвия нагинаты, и окликнул остальных.

Увидели, хвала Звездному Небу!

Прочь амигасу — косички керая для них, что морковка для кьянга.

Шесть всадников, горяча стременами коней, рванулись ко мне, загодя нацеливая копья для удара.

Шесть к одному — чем не подарок судьбы для того, кто ищет вернуть в бою потерянную честь? Жаль, Корноухого нет со мной. Хотя, кто знает, пошел бы он против своих?

Нагината порхала в моих руках, утратив вес.

Пятились, припадая на задние ноги скакуны. Кони всегда умнее своих седоков...