На войне как на войне

Сказка же началась, когда полковник забрал меня, подготовленные сестрами документы о том, что я являюсь внебрачным сыном Анны Сергеевны (оказалось почему-то важным сохранить мне настоящие имя, фамилию и отчество) – и мы отправились в город, даже имени которого сейчас нет на карте. В то место, которое мы с вами называем Ленинград…

Уже на подъездах к городу мне стало плохо. Сначала я кутался в плед, лежавший на лавке в закрытом экипаже, потом начал плакать - это здоровый-то лоб шестнадцати лет! – потом, вы не поверите, товарищи, я забрался под лавку, на которой сидел полковник, спрятался за его ноги и тихо скулил.

Так страшно мне не было никогда в жизни. Полковник же, человек строгий, только гладил меня по голове и тихо успокаивал. Он говорил, что надо привыкнуть. Что если я ему помогу, и буду делать только то, что он говорит, то возможно, это место станет лучше. Что тут живут обычные люди, которые не чувствуют, и мы – военные – должны их защитить… Я все понимал, но плакать перестать не мог.

Когда вы сейчас ходите по Ленинграду, вы только изредка можете почувствовать, на что был тогда, в десятых годах, похож этот город. Это было… настолько выморочное место, место, где целые кварталы были населены людьми с поголовной анемией, где половина детей умирала от потери крови, не дожив до трех лет. В этом городе человек мог посреди бела дня сесть на лавку в туманном парке и более никогда с нее не встать, потому что те, кто обычно охотится ночью, не боялись выходить и днем.

В этом городе солнце светило слишком редко. Несколько кварталов, припортовые и литейные, десятилетиями жили в обороне. Люди оттуда научились пользоваться своим тяжелым металлическим ремеслом как защитой, хотя и не полной. Огонь и горячий металл хотя бы разгонял холодный шелестящий туман, которым был наполнен весь город.

Полковник представил меня к экзаменам в Дворянском Корпусе, которые я прошел блестяще – никто бы и не подумал, что я сын крестьянина, еще два года назад считавший до ста и гордившийся этим.

И вот собственно в Корпусе-то и произошло первое мое дело, к которому полковник меня так тщательно готовил. Я не был сотрудником. Я был, честно сказать, живцом.

В общем, все произошло в течение пары недель. Мои соседи начали становиться бледными и задумчивыми, один за другим у ребят менялся характер.