Нарисовать чудо

Краски не слушались, голова кружилась, из всех щелей доносился невнятный шепоток. Саль решил считать эти звуки просто шумом в ушах — голод и бессонные ночи способствуют странным звукам.

Краски так и плясали по холсту. Чуда пока не выходило, тени деревьев становились глубокими и мрачными, и смотрели на зрителя с хищной жадностью. По задумке, тени должны были всего лишь показать, откуда исходит свет, но вот с ним пока не выходило.

Саль в последний раз за сегодня осмотрел картину, и отбросил кисть. Задуманное казалось недостижимым, зато злые шепотки стали отчётливее.

«Бездарь... безумный, безмозглый, беспомощный бездарь...»

От всего этого хотелось сесть и заплакать. Или хотя бы напиться.

Он поборол желание пнуть мольберт вместе с картиной, и достал свой кошелек. Денег не было. Он пожал плечами. Подошёл к двери, надел шляпу, обернулся и посмотрел на свою картину. Та уже стояла в полумраке, и никакого чуда на ней не было. И ползающих-шепчущих теней тоже — просто солнце ушло, и в комнате стало темно.

***

Кусок в горло не шел, но Шенни настояла, чтобы Саль поел хоть немного. Сама убежала в дом — ее отец не позволил бы впустить нищего художника внутрь. Впрочем, и пинками гнать Саля не стал, и на том спасибо. Все же Сальнаст разговаривал с самим герцогом, в будущем уважаемый человек... если, конечно, сможет сотворить чудо на своем холсте. Саль не очень задумывался о том, что знает и думает о нем почтенный мастеровой, он знал, что Шенни — милая и добрая девушка, которая может налить кружку разбавленного вина и сунет ломоть хлеба с сыром. Она так мило смотрела, когда однажды Саль рисовал пейзажи на берегу реки. Это была ерунда, наброски и мелочи, но девушка так смотрела, словно уголь художника творил все эти деревья, тропинки, людей, а не просто переносил их на холст. Саль тогда нарисовал ее портрет — с широко и удивленно раскрытыми глазами, с пухлыми приоткрытыми губками, с круглыми щечками и вздернутым носиком, и тем совершенно покорил.

Шенни вернулась.

— Слушай, Саль, ты выглядишь — хоть сейчас в гроб! Ты не болен? — спросила она. Саль поперхнулся.

— Да ну, ты скажешь! — возмутился он. — Просто устал маленько. Работаю много, вот и...

— По бабам, поди, работаешь? — язвительно спросила Шенни. Саль хотел было помотать головой, но почему-то не смог сделать этого сразу. В глазах вдруг помутилось, и сквозь лицо Шенни проступило что-то другое, пугающее, мрачное и злое.

— Если б я смог так нарисовать, меня б... — пробормотал он.

— Что? — удивилась Шенни.