Поговорить об этом

Еще купила тут же стакан газировки, удивилась про себя: надо же, столица, а сохранились еще эти вот тележки, когда в двух стеклянных колбах плавает, искрится на солнце сироп – грушевый и апельсиновый, — и разомлевшая от зноя тетенька-продавщица сперва наливает в стакан сиропа, а потом щедро доливает сельтерской, и все это счастье только лишь за пяточок…

Как можно не хотеть жить, когда кругом столько лета, солнца, зелени. Когда по бульвару, цокая каблучками, спешат хорошенькие девушки в летящих шифоновых платьях, и каждая из них – как картинка, как подарок на все оставшиеся тебе дни.

Димка дурак. Молодой еще, потому и дурак. Будет у него еще этих Лид… будет, обязательно будет, потому что Марьяна его спасет.

Она нашла нужное объявление быстро. Похожих было много, чуть ли не с десяток, но она выбрала то, где адрес был ближе всего к Димкиному дому. Оторвала от газетной страницы клочок, спрятала в кошельке между старых счетов за свет и воду, допила воду и вернулась домой.

В ванной лилась вода. Марьяна еще от порога услышала, как хлещет из крана.

Позвала Димку – он не ответил.

В коридоре стояла тишина, полумрак пробивали длинные лучи, льющиеся сквозь стеклянные вставки двери в Димкину комнату. И ни звука, только ревущий клекот воды.

Предощущение беды надвинулось и сдавило горло.

Не разуваясь, Марьяна прошла сквозь солнечный полумрак и сияние и распахнула дверь в ванную.

Димка сидел на бортике ванны, низко наклонившись над раковиной, подставив под струю воды руки. В раковине крутились алые, розовые, пенные водовороты.

Два бритвенных лезвия «Спутник» валялись тут же, на подзеркальной полочке.

Он позвал:

— Лида?

Но тишина не отозвалась никак. Не было слышно стука сброшенных туфель-лодочек, не повеяло из коридора вдруг Лидкиными духами – миндаль, шиповник и мята, — не прошлепали по половицам быстрые шаги. Болезненно обострившимся слухом он уловил чужое запаленное дыхание, потом глухой стук – как будто на пол поставили что-то тяжелое, что-то такое, что не было уже сил держать.

И запах, невыносимый запах сырого мяса.

Марьяна ушла, и хлопнула дверь, и именно тогда он осознал со всей безысходностью: Лидки в его жизни больше не будет. Никогда.

Даже если он приедет к матери в гости, и там случайно встретит Лидку, невесть как очутившуюся в родном городке, на танцах в клубе, скажем, или просто на улице – это будет уже не его Лидка.

Подумать об этом оказалось так больно, что Димка встал и шаркая, будто столетний дед, пошел в ванную.