Все золото мира

Но наутро все возвращалось на круги своя. Казалось, будто кто-то огромный, чудовищный, выдыхает на город и людей потоки огненного жара, от которого плавится асфальт и лопаются оконные стекла.

Потом пришли лесные пожары. И в городе действительно стало нечем дышать.

Дым стоял такой, что на расстоянии вытянутой руки все растворялось, как будто никогда не существовало на свете. В полдень невозможно было разглядеть не то что шпили высоток на Охте, но и соседних домов. Из-за дымки проглядывало маленькое круглое солнце.

Будто напоминало: я еще здесь. Я вас еще грею. Я вам еще покажу.

Пожарные не справлялись. Несмотря на весь арсенал грозной техники. В помощь им организовывались дружины добровольцев, какие-то волонтерские команды то и дело собирали для них деньги, необходимую технику, продукты, везли все это сквозь кордоны оцепления в пылающие предместья, но ничего не помогало. Леса горели, и горел на болотах торф, и плотные клубы коричневого дыма стояли над Ясенем.

Как назло, Ольга не могла уехать за город. Не на кого было оставить квартиру, в которой так некстати протек потолок. Верхние соседи, как и все остальные, очумев от жары и дыма, затопили ее, и теперь нужно было ждать страховых агентов, ремонтников из жэка, заниматься какими-то несусветными глупостями. А еще были родители. Ольга давно не жила с ними и в обычное время не слишком беспокоилась: они были далеко не стариками, вполне бодрые и крепкие, но теперь она искренне боялась оставить их одних.

Мать звонила и плакала в телефонную трубку. Говорила, что задыхается. Ольга бросала все и приезжала к ней. Учила, как спать, завернувшись в мокрые простыни, как занавешивать такими же мокрыми простынями окна, чтобы хоть немного избавиться от дыма и духоты… привозила продукты, лекарства. И каждую минуту, каждую секунду думала о том, что рассказал ей в той заброшенной деревне Макс.

Посмотри, говорил он, раскладывая прямо на полу, на деревянных рассохшихся половицах, карту города, и у Ольги от сделанных на этой карте разноцветными фломастерами меток и торопливых записей химическим карандашом рябило в глазах.

Ведь это же очевидно! Этого же только слепой может не заметить! Вот видишь – улицы, и линии метро, и редкие зеленые пятна парков и скверов, и даже вот эти голубые жилки рек? На что это все похоже? Не знаю, отвечала Ольга, и Макс едва не плакал от отчаяния и досады.