Пожиратель теней

Женский голос из потока далёких воспоминаний шепнул: «Раньше для меня он был бабушкиным шкафом, в котором можно было прятаться, когда хочешь скрыться от внешнего мира. Ну и взрослых, конечно!» Наверняка передавался из поколения в поколение.

Отец отпускать не торопился: чем сильнее пытаешься вырваться, тем крепче он сжимает запястье. До чего приставучий!

Он дошёл до середины комнаты и успел попутно прихватить стул, на который и усадил своего пленникаа одним резвым толчком. Затем он коротко и отрывисто попросил мачеху подать что-нибудь потолще нитки и подлиннее шнурка. Она сперва замялась, хотела возразить, но молча отправилась в их спальню и принесла кожаные ремни с логотипом известной и дорогой марки. Вот их-то качество и почувствовали привязанные к стулу руки и ноги.

— Пускай сидит так, — отец приблизился к окну, — пока не разрешу его отпустить. Не вздумай ему помогать. Иначе дурь из него не выбить. И так капризный донельзя. А у нас сегодня вечером в гостях инвесторы. Каково же будет их удивление, когда вместо чудесного ребёнка, в которого собираются вложится, они увидят полоумного! А ведь такая возможность! Не просто выжить, а в люди выбиться!

Он отодвинул штору, пуская свет в комнату. Тени потемнели, некоторые из них заплясали на стенах, поддавшись гуляющему снаружи ветру.

Крики и потоки слёз никого не смутили. Кажется, давно стали нормой.

— Обычные дети темноты боятся, а этот… — с досадой махнул отец. — Ничего, научим его уму разуму. Он же мужчина. Пускай смотрит в лицо своим страхам и неприязням! А ты главное не жалей! Не потакай! — напомнил он мачехе. Та стояла в стороне, разглядывая мягкие фирменные тапочки на своих ногах. — Пойдём. — Он прихватил её за талию, и они вместе покинули комнату.

Одному легче. Обида оттого, что кто-то рядом, но совсем не понимает тебя, слабеет. Да и нет ощущения, что тебя того и жди заткнут да привяжут посильнее. Но как же хочется, чтобы взглянули наконец повнимательнее и увидели, что тени-то вокруг живые! В Чудо они, знаете ли, верят, а в слова собственного сына — нет.

Спина зачесалась, затем её заломило. Аж притихнуть пришлось и зубы стиснуть. Потом из неё полезло нечто тёмное, завилось чёрной дымкой по шее. Оно зашипело и надавило на плечи. Кричать бы да погромче, звать на помощь, но получилось лишь вздрогнуть под тяжестью ненавистного касания.

— Ты, наверно, хочешь пить. Так кричал! — послышалось в дверях.