Мизерикорд

– Так что не уходите далеко.

-- Автобус? – Татьяна растерялась, а гидесса посмотрела на нее из-под ладони, засмеялась и погрозила пальцем.

-- Не очень-то вы и верующая. Иначе бы знали, как паломники нынче ходят. Нынеча не то что давеча!

Тиийна хмыкнула и скороговоркой сообщила, что до Мосара группа поедет автобусом.

-- Не тащить же толпу народу пешком по трассе сто с лишним километров! А приедем – уж там пешочком. И хорошо, если все выдержат. Ладно, -- Тиийна снисходительно похлопала Татьяну по плечу. Тряхнула головой.

Коротко остриженные черные пряди встопорщил ветер. – Пойду собирать этот зверинец. Отправление через десять минут, а еще и половина не прибыла. Или заблудились… Не раскисайте мне тут!

Татьяна рассеянно смотрела ей вслед и думала, что отдала бы все на свете за то, чтобы быть вот такой же – сильной, уверенной, с резкими движениями… и чтобы все были живы, и она сама тоже.

Мучительно, совершенно невыносимо болела спина.

Солнце лежало на брусчатке розовыми, медовыми пятнами.

Горько пахли нападавшие за ночь с тополей коричневые листья. Мальвы пламенели на неухоженной клумбе.

Почти осень. Господи, снова осень… и впереди неизвестно сколько еще таких лет. Зачем?!

— Здравствуйте. Меня зовут Симон, мне сорок лет…

— И я алкоголик, — механически продолжила Татьяна.

Автобус разворачивался на привокзальной площади, замощенной кривой брусчаткой, и его качало, как рыбацкую лодку в штормящем море. За окном то надвигались низко, то уваливались назад облитые рассветным солнцем каштановые кроны.

Татьяна сглотнула комок тошноты. Отвернулась от окна – может, так будет хоть немного легче, — вымученно улыбнулась своему попутчику.

— Алкоголик? А почему?..

— Нипочему. Извините, дурацкая шутка…

Он стоял в проходе автобусного салона, точно не решался наконец сесть рядом с ней. Высокий, широкоплечий, с гривой соломенных волос, забранных на затылке в короткий хвост. Улыбался белозубо и обеспокоенно, вглядываясь Татьяне в лицо невозможно синими глазами. Красавец с обложки глянцевого журнала для юных дев.

Татьяна подавила разочарованный вздох.

Пошло. Все неминуемо пошло. И нет никакого спасения.

— Вы позволите, я здесь сяду. Других свободных мест не осталось.

— Да садитесь, мне-то что.

У него был странный выговор – трудно уловимый акцент, странные сочетания слов, — и это раздражало. И еще болела спина: в этом чертовом автобусе оказались на удивление неудобные кресла.

— Я не хотел бы испортить вам путешествие.