Холодный дом

Жандарм перетянул ногу Тихого выше колена его же кушаком.

— Идти сможешь?

— Не-ет... Больно...

— А ползти?

— Попробую.

Ротмистр повернулся к помощникам:

— Ну, что там у вас?

— Жить будет! — отозвался Степаныч. — Пуля вскользь прошла. Кость цела. Остальное до свадьбы заживёт.

— Слава Богу! — Мещеряков снова пнул Еремея. — Где бомбу прячете?

— Вот истинный крест, не знаю!

— Ты крестом не прикрывайся! Нет на тебе креста! Архимандрита кто взорвать хотел? А собор Исаакиевский?

— То на них креста нет! Они заповеди Христа нарушили! — неожиданно твёрдо ответил Тихий.

— Не говорил ли Иисус фарисеям и первосвященникам: «Отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его!»?

— А вы сразу фарисеям бомбу?

— Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь! — Не растерялся бывший семинарист. — Итак по плодам их узнаете их.

— А вы взяли на себя труд срубать и в огонь бросать?

— И ещё было сказано: «Соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою»!

Ротмистр покачал головой.

Указал на диван, где пристроился раненый Пафнутий.

— Туда ползи.

Тихий сверкнул глазами. Видимо разошёлся и хотел дальше сыпать цитатами из Евангелия. Но ослушаться не посмел. Волоча простреленную ногу, пополз.

— Степаныч, неси фонарь сюда!

Мещеряков наклонился над телом Лашкевича, лежащим навзничь.

Одна пуля в колено. Одна в плечо. Одна в живот. Ни одна из этих ран не могла стать причиной мгновенной смерти.

— Переверни, Степаныч!

Вахмистр выполнил приказ и легонько свистнул.

Террорист, возглавлявший группу «Свобода и совесть» был убит выстрелом в затылок.

— И кто ж у них такой шустрый?

Ротмистр на мгновение задумался.

— Минц отпадает. Он сразу за голову схватился. Это либо Руцинская, либо Сальков.

— Зачем им?

— Да кто же сказать может? Революционеры... Что им в голову может взбрести?

— Это точно, ваше благородие! — Степаныч махнул рукой. — Дикие люди! Без царя в голове!

Он неторопливо перезарядил револьвер.

Вопросительно глянул на Мещерякова.

— Я на первый, ты на третий, — приказал ротмистр. — Хорошо бы хоть кого-то взять живым. Кроме этого, конечно, — он кивнул на Еремея. — Пафнутий!

— Так точно, ваше благородие!

— Что «так точно»?

— А что прикажете!

— Стереги этого... Головой отвечаешь. Уяснил?

— Так точно! Будет исполнено.

— Дёрнется, вторую ногу прострели. Нам его ноги без надобности.

Осторожно, стараясь шагать неслышно, Мещеряков и Степаныч пошли к лестнице.