Белый волк и красная косынка

Хорошего жениха тебе.

Ведьмак тронул пятками коня и тот медленно затрусил в указанном девкой направлении. В миг, когда он разворачивался спиной к Крысе, она успела заметить серебряный медальон в виде оскалившейся головы волка.

Не теряя ни мгновения, девка подобрала юбку повыше и юркнула в колючие заросли справа от тропки.

Ведьмак подъехал к невзрачному домику на опушке. Спешился. Завел кобылу под навес. Распустил подпругу и перекинул повод через перекладину коновязи.

— Постой пока здесь, Плотва...

Сам он бросил на плечо переметную суму и, подойдя к разукрашенной петухами двери, трижды ударил в нее кулаком.

— Открывай, Горпыно!

— Кто там? — послышался дребезжащий старушечий голос.

— Это я — Геральт из Ривии. Открывай.

— Дерни за веревочку, Геральт, дверь и откроется.

Ведьмак дернул за веревку. В доме скрипнул отодвигаемый засов, и дверь легко отворилась вовнутрь. Геральт вошел, плотно притворив створку.

Умаявшиеся на покосе кметы расположились пополудничать чем кому кто послал.

Кто разворачивал бережно замотанный в тряпицу ломоть сала с краюхой хлеба, кто обходился куском вареной репы. Вода и кислое молоко в глиняных крынках сохраняли даже в жаркий день приятную прохладу.

— Глянь-но, Патраш, — кряжистый слегка косоватый мужичок смахнул крошки с бороды и легонько подпихнул локтем соседа справа. — Никак твоя Крыська бежит...

Патраш лениво глянул в сторону леса. Продолжая задумчиво жевать, пожал плечами.

— Слышишь ты меня аль нет? — не мог угомониться косой.

— Шибко бежит.

— А и, правда, братка, — поддержал его обладатель роскошной, черной с пежинами бороды, возвышавшийся над остальными кметами, как конь над отарой. — Кабы не вышло чего...

Патраш проглотил очередной кусок, отхлебнул из крынки.

— Поесть не дадут, — пробурчал он. — Чего там может выйти?

— Не пожар ли?

— А и пожар. Пока добежим — все сгорит. А поесть надо...

Как не торопилась Крыся, а поспела вовремя — отец ее вытряс в рот последнюю каплю кисляка и рачительно завернул кувшин в полотенце.

— Ну? Чего стряслось? — грозно вопросил он раскрасневшуюся от быстрого бега девку.

Но Крыська не могла говорить — только разевала рот, как вытащенный на берег карп, силясь набрать полную грудь воздуха.

— Ну, дура-девка, — пробормотал Патраш, уже примериваясь к основательной затрещине. — Бежала-бежала, а чего бежала? Поесть спокойно не даст. Вся в мать-кровопийцу...

Его опередил Пегий, сунув девке в руки свою недопитую крынку.