Белый волк и красная косынка

Крыся отхлебнула, перевела дух и заверещала:

— Там ведьмак... Спрашивал бабку... Меч... Рожа страшная... Черный... Белый...

— Цыц, дура. Говори толком, — прикрикнул отец. — Какой ведьмак?

— Известно какой — ведьмачий. С мечом, на коне...

— Ладно. Кого спрашивал?

— Бабку нашу. Горпыну. Маманькину маманю...

— Ясно. На что?

— Я почем знаю? Рожа страшная... Черный... Белый...

— Цыц, сказал! Черный или белый?

— Одёжа — черная. Волос — белый. Страшный... С мечом...

Патраш таки отвел душу, припечатав дочке звонкую оплеуху.

— Чего орать-то? Бабка твоя чай тоже не монашка — ворожит поманеньку... Рыбак рыбака...

— Погоди, братка, — вмешался Пегий. — Волос, говорит, белый... Не простой то ведьмак. Это Гвинблейдд. Я, когда в Вердэне служил...

— Ты чего ляпнул? Гвин-что? — возмутился Косой.

— Гвинблейдд. Это по-духобабьему. По-нашему — Белый Волк.

— Ну и чё?

— Да ничё! — вызверился Пегий. — Ему человека жизни лишить, что тебе в два пальца сморкнуться!

— Иди ты...

— Сам пошел! Выручать бабку надо!

— А надо? — почесал пятерней затылок Патраш.

— Воржки лишимся, ты будешь скотину пользовать, кровь заговаривать, бабам рожать помогать?

— Я чё? — развел руками зять знахарки. — Я ничё. Я — как все.

— Тады, мужики, косы-вилы в руки и пойдем, — скомандовал послуживший когда-то в Вердэне.

И мужики пошли.

Когда кметы добрались до домика на опушке, солнце давно перевалило за полдень. Было тихо. Только под навесом фыркала, взмахивая длинным хвостом, гнедая Плотва.

— Крыська, давай вперед — постучишь в двери, — распорядился Пегий.

— Ой, боюсь... — попыталась завыть девка, но грозно занесенная ладонь отца враз придала ей смелости.

Белкой вскочив на крыльцо, она постучала в двери.

— Кто там? — послышался дребезжащий старушечий голос.

— Это я, Крыся, внучка ваша...

— Дерни за веревочку, Крыся, дверь и откроется.

Внучка последовала совету. Дверь действительно открылась.

Крыся опасливо оглянулась. Как раз, чтобы увидеть многозначительно сжатый отцовский кулак, и шагнула в дом.

Затаив дыхание, кметы прислушивались к происходящему внутри. До них доносились звуки мирно беседующих голосов, но о чем говорят — не понять. Вдруг всеобщую тишину разорвал пронзительный визг Крыськи...

— Выживет — сам убью, — пробормотал себе под нос Патраш, а Косой уважительно посмотрел на него.

Девка выскочила из домика, как на пожаре.