Мертвец и эриль

Правую руку он вытянул в сторону двери, словно тянулся поприветствовать гостей: разбухшая, зеленовато-синяя и покрытая странными тёмными пятнами, она выглядела нечеловечески-огромной, словно принадлежала уже не человеку, а существу из породы троллей. Торгерд отстранённо подумала: хорошо, что Осгрим лежит на животе, и его лица не видно. Она пошатнулась, схватилась за брата, чувствуя, как плывёт всё перед глазами.

Сэмунд притворил дверь. Взяв девушек под руки, он потянул их вниз, на берег. Ветер слегка шевелил расправленные на сушилке сети, от них пахло солью, рыбой и солнцем: как ни странно, этот привычный запах помог Торгерд прийти в себя.

Она присела, омыла в набежавшей волне руки, плеснула водой в лицо. Глаза защипало от соли, однако на душе немного полегчало.

– Нужно его похоронить, – вдруг подала голос притихшая было Аса; видно, она тоже одним глазком заглянула в избушку. – И поскорее. Такая недобрая смерть – не удивлюсь, если вскоре случится что!

Торгерд вздрогнула. Сэмунд положил руку на заткнутый за пояс топор, словно готовясь оборонять девушек от неведомого недруга.

– Похороним, – пообещал он. – Но завтра. Нужны надёжные свидетели, которые подтвердят, что Осгрим умер своей смертью, и мы здесь ни при чём. Достаточно нам разговоров о палочке с рунами. Не следует добавлять к ним ещё и рассказ о мести.

Домой они возвращались в большой спешке. Сэмунд вёл девушек под руки. Аса была непривычно молчалива, а Торгерд то и дело оглядывалась. Ей казалось, что чей-то пристальный взгляд упёрся в спину и колет, щекочет кожу, как плохо вычесанная шерсть.

Теперь Торгерд почти жалела, что решилась пойти вместе с братом. Лучше бы не знала ничего, спокойно пряла у очага рядом с матерью и другими женщинами…

И против воли её мысли возвращались и возвращались к неподвижному телу в избушке. Теперь Торгерд даже корила себя за то, что за всё время не сказала Осгриму и десятка добрых слов. Как, должно быть, грустно ему было в этом крохотном домишке! И как страшно умереть вот так, в одиночестве, и лежать непогребенным, пока случай не приведёт к избушке какого-нибудь странника.

..

Вернувшись, они первым делом разыскали госпожу Ингунн и, перебивая друг друга, поведали обо всем, что видели в избушке рыбака.

– Ах, как нехорошо! – сокрушенно покачала головой та, выслушав их рассказ. – Теперь мы никогда не узнаем, почему он решил так поступить… Но делать нечего. Нужно похоронить беднягу и проследить, чтобы у него было всё, что может понадобиться ему в Хельхейме.