Лес проклятых

— Ты, — ткнул пальцем страж в горбуна, — покинь это место до рассвета.

Пастух пожал плечами: а чего он ожидал? Что надменные полубоги позволят ему отсидеться за стенами?

— Иначе снова попадешь на суд ночи, — продолжил белый, брезгливо кривясь. — Свобода за свободу. Заслужил.

— Я могу… выйти из леса?

Горбуну показалось, что он ослышался или недопонял. Рыцарь кивнул. Пастух попятился, с опаской поглядывая на молчаливых стражей. Он не знал, в чем подвох, но чувствовал, есть.

У ворот горбун остановился, вслушался в тишину.

Погоня ушла стороной, опасаясь приближаться к крепости. Обернулся. В синих глазах, смотрящих ему вслед, плескались непонимание и несправедливая обида, словно у брошенного щенка. Пастуху подумалось, что он давно не видел такой яркий и чистый, будто наполненный собственным светом, цвет — взгляды и обитателей леса, и защитников крепости покрывал серый налет обреченности. Даже у Юки.

Горбун на мгновение заколебался. Лезть на рожон бессмысленно: ему не победить стражей — в одиночку тем более.

Да и есть ли кому дело до незнакомого мальца?! Глупо подставляться из-за другого… так же глупо, как спасать раненую хризантему.

— Хочешь забрать мальчишку с собой?

От белого не укрылось промедление.

— Заключим сделку? Справишься — освободитесь оба.

— И какие же условия? — не спешил соглашаться горбун. — Стереть луну с неба? Осушить болото?

— Жизнь за жизнь. Убей душегуба в лесу. Ты столько раз это делал, что для тебя не составит труда упокоить еще одного немертвого, уже окончательно, — в голосе стража послышалось ехидство.

— Правда, есть условие: коли ты вступился за него, — кивнул белый на заложника, — то и убить должен его оружием.

Мальчишка запоздало возмутился. Отобранное лезвие кувыркнулось в воздухе, вонзилось в землю около ноги горбуна. Пастух неуклюже нагнулся, выдернул и со злой усмешкой крутанул в руке «дядькин» нож. Хороша шутка! Таким разве зарезаться самому и то надо очень постараться.

С другой стороны, никто не говорил воевать одним ножом: переломать жертве ноги-руки, а уж опосля добить.

— Если встретишь восход солнца под сенью леса, останешься здесь навсегда. Не раздумал? — с насмешкой уточнил рыцарь, и Пастух угрюмо покачал головой. — Как знаешь.

За воротами малийца охватило неестественное возбуждение. Оказывается, он давно забыл насколько страшно и в то же время прекрасно сражаться, когда жизнь имеет цену и ценность.