Лес проклятых

Значит, древо хочет особую жертву? Хорошо бы попался главарь Кадаф, но Пастух не собирался привередничать и был согласен на любого.

Последнее время ему мнилось, что лес излишне оживлен, но когда понадобился противник, ночь будто вымерла. Все загонщики утопились в болотах, зарылись под землю или превратились в дым? Там, где еще недавно, судя по перекличке, шастали толпы, он не находил никаких следов: ни примятого мха, ни сломанных веток, ни клока одежды, ни тел.

Лес обезлюдел.

Поначалу Пастух крался вперед с опаской: не придумать ничего глупее, чем нарваться на отряд, когда до свободы один шаг.

Потом просто шел, вслушиваясь в отголоски эха. Под конец напрямую ломился через кустарник: шум должен был переполошить половину леса, но никто так и не явился.

До рассвета оставалось минут десять, когда он, сдаваясь, вышел к опушке. Тишина воцарилась, хоть ложкой хлебай. Даже птиц не было слышно, не говоря уже о людях. Точно он последний человек в лесу. Последний живой человек? Для одной ночи извратилось слишком много легенд.

А эта, про выжившего, горбуну уже порядком поднадоела.

«Справишься — освободитесь оба».

И ведь страж почти не соврал: окончательная смерть тоже выход.

Только кто же согласится? И был бы родич или дружка, а то случайный знакомец! Пастух и так попытался.

— Прости, малец, не повезло тебе.

Из-под деревьев горбун вылезал с опаской. Луна неодобрительно хмурилась, будто упрекая его в краже, только что ему за дело до осуждения бледного утратившего власть призрака. Горбун едва сдержался, чтобы не показать ей неприличный знак, вместо того протянул руку к барьеру… и не ощутил ничего.

В шаге от него действительно ждала свобода.

Пастух, сам не понимая почему, медлил. Будет ли освященное солнцем небо ультрамариновым, как глаза мальца, или останется застиранной тряпкой?

«Ты же меня не бросишь?»

Не бросай! Я не хочу умирать! На руке кандалами повисла невидимая тяжесть. Люди вечно требуют невозможного, будто, если один раз проявил соучастие, теперь он обязан постоянно оправдывать чужое доверие! Пастух волен поступать, как хочет.

Как Ярго? Чем он тогда лучше? Ничем. Как бы хуже не оказался.

Над полями вот-вот должен был вспыхнуть край солнца.

Горбун грязно выругался, попятился на несколько шагов вглубь, чтоб наверняка. Потянулся за ножом. В конце концов, он больше не увидит проклятый лес и насмешницу-луну — а это уже неплохо!

***

Давным-давно, в другом времени и другой жизни…

У него был друг, и Пастух любил его.